– Разрешите? – спросил я, и сразу же представился. – старший лейтенант Троица.
– Заходи, Троица. Прочитал я шифротелеграмму относительно вашей группы. И в окно видел, как ты на этой штуке прилетел. Что там за двигатель интересный стоит? Винтов нет, крыльев нет, а летает. Я так понимаю, реактивные двигатели с всеракурсно управляемым вектором тяги?
Я, мало понимая в услышанной технологии, вежливо снял с головы свой шлем. Но не столько потому, что среди русских людей живет обычай снимать в помещении головной убор, сколько для того, чтобы занять чем-то руки, которые мне некуда было деть. Слышал я, что по рукам определяют профпригодность актеров. Если актеру на сцене руки мешают, значит, он никакой актер. Следовательно, актер из меня получился бы скверный. Но спецназовец, насколько я сам понимал, получился не самый беспомощный, и командир взвода не самый плохой. И этому следовало радоваться. Знавал я командиров взводов, которых их солдаты, мягко говоря, недолюбливали. Но я на подобные размышления отвлекаться не стал, они просто так, промелькнули в голове, и ушли. Следовало поддержать разговор с полковником Сорабакиным, и так ответить, чтобы полковника не обидеть.
– Никак нет, товарищ полковник. Там вообще нет двигателя.
– То есть? А как он тогда летает?
– Он не летает. Он перемещается в пространстве за счет силы мысли. Но это долго объяснять, тем более, я сам многого не знаю.
«И не надо объяснять», – несмотря на то, что с головы я его уже снял, вложил мне шлем в голову мысль, но произнести ее вслух я, честно говоря, не решился.
Лучше поддерживать с начальником погранотряда хорошие отношения. Тем более, принял он вполне радушно, а ответ шлема мог бы показаться Сорабакину простой грубостью. Это не помогло бы нашему взаимопониманию. А поведение дежурного ненавязчиво сообщило мне, что полковник в крутости мало уступает нашему комбату, если вообще уступает.
– Это как так?
– Я не в состоянии это объяснить, товарищ полковник. Тем не менее, это есть, и работает на удивление отлично. В шифротелеграмме, что вы получили, есть что-то, что касается нашей группы? Что-то такое, что требует если не совместных действий, то согласования?
Полковник Сорабакин посмотрел на часы. Сам при этом выглядел смурно и строго.
– Там много чего есть. Даже предупреждение о внешнем виде бойцов группы, солдат и офицеров. Но, несмотря на это, на мой вкус всех, кто ходит без знаков различия, положенных в армии, следует надолго закрывать на гауптвахте. Но мое командование, зная мои манеры и высокую требовательность к армейскому порядку, просчитало мое возможное поведение, и конкретно об этом предупредило. И потому я тебя, старлей, не называю армейским разгильдяем. Есть там и конкретные данные. Через час сорок две минуты к нам должен прилететь грузовой беспилотный вертолет, и доставить контейнер, который мы обязаны передать лично тебе, старлей или майору Медведю для тебя. Присылают какое-то оборудование для испытаний в боевой обстановке. Как я понял, некое новое оружие. Что конкретно, я не знаю.
