После этого я еще час продолжал поиск, когда шлем несколько раз сообщил мне одну и ту же фразу?
– Здесь мы уже смотрели. Ничего не нашли…
Я отвечал каждый раз одинаково:
– Может, пришли откуда-то со стороны. Надо просмотреть…
Но просмотр стабильно не давал результата. Стерехи, похоже, далеко под землю провалились. Это уже надоело майору Медведю, которому я несколько раз докладывал о безрезультатности своего поиска. В конце-концов майор не выдержал, и предложил мне вернуться.
– Понял, товарищ майор. Только в брошенную деревню еще загляну, и возвращаюсь.
– Стерехи из оврага двинулись в противоположную сторону.
– Это ни о чем не говорит. Может, они следы путали, может, решили идти другим путем, более ровным, под подошвой горы.
– Хорошо. Заодно сделай и снимок всей деревни. В том числе, и башни сними.
– У нас же есть спутниковый снимок.
– Тем более. Будем сравнивать. Если устал, вернешься – отдохнешь. А пока – не взбрыкивай, и делай, что приказано.
Это прозвучало строго, и даже нотки укора в голосе были различимы. Как человек военный, даже когда устал, я умею преодолевать усталость, и выполнять приказ командира. В этом во многом состоит профессионализм военного. Так нам еще в училище втолковывали. Не умеешь или не желаешь приказы выполнять, даже если они тебе не нравятся или сил у тебя не осталось, меняй профессию, пока не поздно. Потом, во время службы, придется много приказов выполнять таких, от которых отвернуться хочется. Тем не менее, их тоже выполнять следует. И от этого ни одному офицеру не уйти.
А что мне вообще-то было противиться! Я сам собирался туда заглянуть. А про приказы, которые выполнять не хочется, вспомнил потому, что уже привык быть сам командиром среди солдат, и быстро забыл, что в батальоне над командиром взвода есть и командир роты, и комбат, и начальник штаба батальона, и куча других старших офицеров в штабе. Это в командировке командир взвода – всему голова, хотя и здесь ему тоже пытаются навязать свою волю. То командир и начальник штаба сводного отряда, то кто-то из штаба антитеррористического комитета, то еще кто-нибудь, порой даже из другого ведомства, из ФСБ или из МВД. Но уж так сложилась нынешняя командировка, что от штаба сводного отряда я, согласно обстоятельствам, удалился, хотя первично поставленную именно этой инстанцией задачу выполнил – уничтожил составом взвода и банду эмира Магомета Арсамакова, и самого эмира, и даже еще какие-то две банды, перешедшие под его командование. А потом уже выполнял напрямую команды самого крупного своего командира – командующего войсками спецназа ГРУ, пока приказом того же командующего не попал в группу майора Медведя. И Майор Медведь отнесся ко мне, как к человеку, лучше других изучившему обстановку в зоне Резервации, и потому позволял принимать решения самостоятельно. Мне это, кажется, понравилось. Почувствовал себя, что называется, королем ситуации, простое сомнение которого принимается за истину в последней инстанции. Тем не менее, мне не показалось сложным и обидным вернуться к нормальной армейской действительности. Да и дело-то все было в производстве съемки, которую я первоначально делать не думал. Но, поступил приказ моего прямого командира. И я «осадил» себя.
