Также в романе часто встречаются близкие к народным формам стихотворные строки с прозаическим повествованием: «Оказавшегося напротив Халима, опытного спорщика, он решил запутать разными ложными маневрами, а в конце посмеяться над ним. Один, желая помочь другу, хотел задеть Халима, сбить его с толку» (С. 334).
В повествовании писателя также встречается довольно много традиционных описаний, риторических обращений: «Халим устал, он почти кончился, ему надоело, он впал в уныние» (С. 384); «Он не видел в жизни ничего, кроме горя, тягот, безобразия» (С. 406); «Фахри-бабай гостей принял приветливо:
Поздоровавшись с ними, он сказал:
– Дети мои! Распрягите коней! Невестки, поставьте самовары, сварите суп! Сынок, поди, позови махдума и хазрета. Добро пожаловать, гости дорогие!» (С. 320).
Как и в других романах, Г. Исхаки в этом вызывает интерес живым разговорным языком. Скажем, он умеет различать тонкие смысловые оттенки, свойственные только однозначным отдельным словам и устойчивым сочетаниям. В качестве изобразительных средств писатель умело использует синонимы. Например: «Как войско, захватившее большой город, и стар, и млад стали радоваться, прыгать, кричать и орать. Радости хватило ненадолго. Возник шум по поводу того, как поделить чтение трех хэтэмов. Хальфы, пользуясь положением, хотели сами его прочитать, но другие не согласились. Началась ссора, было много шума» (С. 266); «Одна некрасивая мысль родила десять таких, которые застили все. Он не видел в жизни ничего, кроме горя, тягот, безобразия» (С. 406); «Он хоть и не перестал учиться с самоотверженностью, какой обладают только взрослые шакирды, не обращая внимания на еду, хоть бедность не смогла его сломить, но голод не прошел бесследно: он быстро сильно похудел, утомился. Из-за вынужденных продаж, его одежда истрепалась, сильно поизносилась» (С. 353). Как видно из отрывков, из-за того, что значение мысли, которую он хотел выразить, передано эмоционально окрашенными однозначными словами, переживания персонажей, события описываются разносторонне, поэтому мысль усиливается.
В романе также часто встречаются популярные в живой речи и устном народном творчестве готовые образные тропы и особенно традиционные метафоры. «В медресе происходит нечто: готовится большое мероприятие, весь мир бурлит, глаза, лица шакирдов смеются» (С. 238); «Все медресе начало смеяться» (С. 240); «Самое большое медресе Казани встретило Халима холодно» (С. 345); «Тонкими, словно детский плач, голосами кубызы заиграли старинные мелодии» (С. 242).
