— Могу поздравить. Твоё «Охотское море» с лозунгами уплыло в производство, — доложил тонким голосом. — Да ты не узнаешь его! Шеф поработал в своё удовольствие. Стоял у Дины над душой, пока она перепечатывала и вклеивала его правку! — Нина пыталась одной рукой удержать мыльную шапку волос, но та всё-таки сорвалась. Пена залепила глаза, рот. — Советую схватить такси, приехать и принять бой.
Алёша в издательстве — с семнадцати лет. Был курьером, младшим редактором. Теперь редактор старший. Да ещё и председатель месткома. Он опекает Нину, как может: выбивает ей отпуск на июль — август, добывает путёвки, освобождает от овощебазы в воскресенья.
— Поторопись, Нина! — крикнул Алёша напоследок. — До конца рабочего дня час!
Как же щипало в тот день глаза, как ядовито пах шампунь!
Нина не схватила такси, а утром следующего дня, прежде всего, явилась в корректорскую — к заведующей, Елене Тимофеевне, и упросила её дать рукопись на пару часов. Началась летучка. Нина собиралась высказать Семёну Петровичу всё, что накопилось в ней против него за долгие годы, а вместо этого начала читать его вставки. Сотрудники хохотали. Когда она объявила, чья это правка, замолчали, словно подавились. Только Семён Петрович невозмутимо сосал свои леденцы.
С тех пор прошёл год.
Сегодня Нине надо ещё раз проглядеть и сдать в производство очередную рукопись. И сегодня же должна сесть за вторую часть «Охотского моря» — Асылов хочет сдать её как можно скорее.
— Начинаем летучку на тридцать минут позже. — Семён Петрович перекатил леденец за другую щёку. — Сегодня займёмся планом. Но прежде решим очередную проблему. В нашей редакции наблюдается неквалифицированный подход к выполнению своего редакторского долга. В то же время молодёжь не загружена. Кораблёва работает редактором уже год, а ни одной рукописи самостоятельно не подготовила. Хватит опекать её.
Если бы слова имели цвет, речь начальника тут же набухла бы чёрной краской. Он передал второй том «Охотского моря» Кораблёвой.
Тошнота мешала сообразить, что происходит и как ей надо поступить.
Спорами, криками летучка подвигалась к концу.
Асылов, наверное, уже томится в коридоре. Уж он обязательно добьётся, чтобы редактором осталась она! Да Асылов до директора дойдёт!
— Дондок Гоможапович, — Нина не стала дожидаться, пока автор выговорит все свои ласковые слова, — у меня отняли второй том!
— Не может быть! Какое-то вопиющее недоразумение! Мы его мигом устраним! Вы такая прелесть! — Асылов всё ещё ворковал. — Невозможно лишить меня такого редактора. Я иду к Семёну Петровичу!
