– Товарищ майор, если не ошибаюсь, ко мне вас привела не посылка?
– Не ошибаетесь, Игорь Львович, – подтвердил тот и предложил: – Присядем, как говорится, в ногах правды нет, и поговорим.
Они сели за стол.
– Товарищ майор, я так понимаю, разговор будет долгим? – первым затянувшуюся паузу нарушил Миклашевский.
– Все зависит от вас, Игорь Львович. Мы не можем вам приказать, окончательное решение за вами, – пояснил Ильин.
Миклашевский с облечением вздохнул и признался:
– Слава Богу, а то я, грешным делом, решил, что в особом отделе передумали и пришли арестовать меня.
– Не знаю, как у особистов, а по нашей части за вами, Игорь Львович, грехов не водится, – с улыбкой произнес Ильин.
– Но есть один грешник, и ему уж точно гореть синим пламенем в аду, – присоединился к нему Маклярский.
– И спустить его туда предлагается мне? – предположил Миклашевский.
Ильин переглянулся с Маклярским и не удержался от похвалы:
– С вами, Игорь Львович, приятно иметь дело, вы все хватаете на лету.
– Думаю, не ошибусь, если скажу, что оно касается предателя Блюменталь-Тамарина. Закономерный итог эгоиста, который любит только самого себя, – заключил Миклашевский.
Маклярский с Ильиным дружно закивали. В своих прогнозах в отношении Миклашевского они не ошиблись. Он оказался настоящей оперативной находкой, понимал все с полуслова и, выслушав предложение Ильина, без колебаний согласился принять участие в операции по ликвидации предателя. Это решение Миклашевский подтвердил в своем рапорте на имя Судоплатова. В нем была всего одна оговорка: «…B случае моей смерти я очень прошу позаботиться о моей семье».
На следующий день Ильин и Маклярский покинули Ленинград и по прибытии в Москву представили Судоплатову доклад о результатах изучения и проверки Миклашевского. Его готовность выполнить задание Сталина у Павла Анатольевича также не вызывала сомнений. Окончательное решение оставалось за наркомом НКВД Лаврентием Берией.
После проливных дождей, заливавших Москву в начале мая, весна наконец пришла в столицу. С юга подули теплые ветры, небо очистилось от свинцовых туч, и под лучами яркого, весеннего солнца природа принялась стремительно наверстывать упущенное. В считаные дни сады и скверы оделись в нежно-зеленый наряд, берега Москвы-реки окутала золотистая пелена распустившейся вербы, а кроны могучих лип загудели от гомона птиц. Молодая трава бинтами-повязками бережно перевязала раны, нанесенные земле бомбежками люфтваффе.
