На углу Элфи останавливается: здесь ходит троллейбус, быстрый и бесшумный, так что, прежде чем начать переходить улицу, нужно сначала хорошенько осмотреться. На противоположной стороне улицы инвалид войны — лоточник с перекошенным ртом — всегда продает что-нибудь вкусное: осенью — виноград, яблоки, груши, зимой — печеную тыкву и каштаны, а сейчас, весной, когда уже все запасы сластей приходят к концу, — жареную кукурузу. Элфи по дороге в школу всегда покупает у него что-нибудь, что бы он ни продавал. Бабушка зовет ее за это сластеной. Между тем Элфи не всегда съедает купленное. Просто ей нравится покупать. А деньги у нее есть. Отец дает. Правда, бабушка отбирает у нее деньги, откладывает на одежду, обувь. Но кое-что удается выклянчить на свои расходы. Надо же и ей иметь какие-то радости! Ведь она, Элфи, и без того такая несчастная.
От лоточника-инвалида до школы — всего две минуты ходьбы. Вон она притаилась в маленькой улочке за старой, сутулой церковью. Улочка такая крохотная, что на ней уместилось всего-навсего три здания: школа для девочек, школа для мальчиков и еще один старый, почерневший домишко в два этажа. Этот последний стоит как раз напротив окон Элфиного класса. Элфи часто во время урока разглядывает со своей парты чужие окна, задернутые тюлевыми занавесками. Зимою на их подоконниках красуются синие и красные кастрюли, кружки колбасы, завернутые в бумагу, сквозь которую проступают жирные пятна. Вы скажете: что ж тут интересного, чтобы на них смотреть? Верно, интересного мало. Давно могло бы надоесть! К тому же Элфи знает, что учительница Лайошфи сразу замечает, когда она смотрит в окно. И все же Элфи делает это. Воля судьбы. Такой уж она уродилась. А почему — не знает. Нелли Вай, очень умная девочка из их класса, как-то раз объяснила Элфи: «Знаешь, Варга, почему ты плохо учишься? Потому что не слушаешь на уроках». Но Элфи не поверила, да и не могла поверить ей. Элфи считает, что как раз наоборот: она не слушает потому, что плохо учится. Какой ей смысл слушать объяснения учителя, если она все равно ничего в них не поймет! Разве может она понять, что такое обратная величина, или запомнить, где находится Алма-Ата! Или что такое поэтическое кредо! А если иногда она вдруг решит слушать, ей тотчас становится страшно. До сердцебиения. Все равно — учитель ли объясняет или девочки отвечают. У нее сразу же начинает кружиться голова от мысли: сколько же существует всяких вещей, о которых она совсем-совсем ничего не знает!
