— Драва! Драва! — закричал Лаци радостно, а собака — это действительно была Драва — подскочила к нему и принялась лизать ему руки.
— Ты ли это? Прибежала, моя милая собачка. Нашлась! Ах ты скверная, знаешь, сколько я тебя искал? Разве можно бросать своего хозяина, который так тебя любит? Разве заслужил я это? — приговаривал Лаци, но тут же вздрогнул от суеверной догадки. — Заслужил ли? А может, и в самом деле заслужил! И судьба наказала меня за недостойное поведение? А теперь, когда я наконец поступил как подобает, провидение вернуло мне мою собаку. Или все-таки правду сказала покойница старуха на смертном одре: «Как знать, может, это я и раздаю счастье?» — и бедному брату моему черного пса — несчастье дала, а мне белого — счастье? Да только не сумел я им воспользоваться…
* * *
Белый флаг вовремя показался на горизонте, потому что палач уже и куртку снял с Иштвана Вереша.
Стоит ли мне описывать радость собравшихся вокруг эшафота людей, которые в еще больший восторг пришли при виде трогательного объятия двух братьев. Солдаты, слышавшие о многих геройских подвигах Иштвана, с триумфом провожали его до самого города веселыми возгласами. На полдороге их встретил новый гонец князя с приказом обоим Верешам явиться к нему. Все это указывало на то, что князь не спокоен.
И дебреценская и пештская делегации все еще были в приемной у Ракоци, когда туда провели обоих Верешей.
Иштван подошел к князю и, упав на колени, поцеловал ему руку.
— Спасибо, ваше величество, вот увидите, отслужу я вам за это.
— Не мне говори спасибо, а брату своему.
— Как, ваше величество?
— Он сознался мне в том, что ты ничего не знаешь о сокровище, потому что это он откопал его в земле.
— Так это же неправда, ваше величество! — с возмущением воскликнул Иштван.
— Правда, братец, все до последнего слова, правда. А я, презренный, скрыл от тебя это.
Иштван удивленно уставился на брата, не веря своим ушам.
— Все это и для меня не совсем ясно, — промолвил князь. — Но мне некогда было выяснять подробности. Однако теперь у нас есть время. Расскажите оба о вашей жизни.
Лаци был более умелым рассказчиком, он-то и поведал собравшимся всю историю их жизни начиная с Кручаи: о том, как подобрала их тетушка Добош, как Пишта получил в награду сабельную перевязь и влюбился в Магду Силади («Гм», — заметил про себя присутствовавший здесь же профессор Силади) и как из этой истории разгорелось в нем желание заслужить дворянство.
Рассказал Лаци и о том, как отправились они с братом по свету, как получили в подарок двух собак: белую, принесшую счастье, и черную, которая навлекла на Пишту несчастье. Дошел он и до встречи с Рожомаком, когда братья расстались, — и здесь уже каждому из них порознь пришлось рассказывать свои дальнейшие приключения. Впрочем, только у Лаци жизнь оказалась богатой приключениями: рассказал он, как, найдя клад, отправился на розыски брата, но застрял в Пеште, так как влюбился там в дочь бургомистра Нессельрота («Гм», — пробормотал и Нессельрот).
