Афоризмы | страница 21



Рассказывала, с каким волнением слушаю 8-й квартет, как потрясла меня его музыка.

Был он таким тихим и кротким. Однажды поднял рукав пижамы, показал тонкую руку ребенка, сказал: «Посмотрите, что стало с моими руками». Жаловался, что к нему не пускают внуков, что смотрит на них в окно, а хочется с ними беседовать, слушать их. «Ведь они так быстро растут», – говорил он печально.

И теперь, когда я смотрю на фото с доброй, ласковой надписью, хочется плакать.

Я не имею права жаловаться, мне везло на людей».



«Так и не написала о великой Гельцер.

Она мне говорила: «Вы – моя закадычная подруга».

По ночам будила телефонным звонком, спрашивала: «Сколько лет Евгению Онегину?»

Уморительно смешная была ее манера говорить, Гельцер неповторима и в жизни, и на сцене. Я обожала ее, видела все, что она танцевала. Такого темперамента не было ни у одной балерины. Гельцер – чудо!»



«А. Я. Закутняк рассказал мне, что во время гастролей Комиссаржевской в Америке, где она играла «Дикарку», зрители время от времени дико орали и неистово хлопали. Хохот, крики аплодисменты неслись то с правой стороны, то с левой. Актеры были ошеломлены. В.Ф. (Вера Федоровна Комиссаржевская] была в отчаянии.

Выяснилось, что зрители держали пари. Заключалось оно в том, что актриса подойдет к стогу сена с правой стороны сцены. Выигравшие ликовали. Когда же она отходила к противоположной стороне – ликование было еще неистовей. И так в течение всего спектакля. В ход шли большие пачки долларов. Вера Федоровна играла в полуобморочном состоянии. Интерес к ней американцев заключался в том, что она графиня по мужу».



«В самые суровые, голодные годы «военного коммунизма» в числе нескольких других актеров меня пригласила слушать пьесу к себе домой какая-то дама. Шатаясь от голода, в надежде на возможность выпить сладкого чая в гостях, я притащилась слушать пьесу.

Странно было видеть в ту пору толстенькую, кругленькую женщину, которая объявила, что после чтения пьесы будет чай с пирогом.

Пьеса оказалась в пяти актах. В ней говорилось о Христе, который ребенком гулял в Гефсиманском саду.

В комнате пахло печеным хлебом – это сводило с ума. Я люто ненавидела авторшу, которая очень подробно, с длинными ремарками описывала времяпрепровождение младенца Христа.

Толстая авторша во время чтения рыдала и пила валерьянку. А мы все, не дожидаясь конца чтения, просили сделать перерыв в надежде, что в перерыве угостят пирогом.

Не дослушав пьесу, мы рванули туда, где пахло печеным хлебом. Дама продолжала рыдать и сморкаться во время чаепития.