Затем парочка связала Петиту руки и ноги и поднялась наверх – обыскать дом. На втором этаже они обнаружили Дженнифер Петит и двух ее дочерей – семнадцатилетнюю Хейли и одиннадцатилетнюю Микаэлу. Все трое еще спали. Бандиты их разбудили и привязали к кроватям.
В 7:00 Хейс отправился на заправку и приобрел четыре галлона бензина. В 9:30 он отвез Дженнифер Петит в банк, где женщина сняла со счета 15 000 долларов. Судя по разговору с банковской служащей, Дженнифер не знала, что ее муж сильно избит, и была уверена, что преступники, получив выкуп, оставят их в покое.
Пока Хейс и мать девочек отсутствовали, Комиссаржевский развлекался тем, что фотографировал Микаэлу голой на камеру сотового телефона и мастурбировал. Когда Хейс и Дженнифер вернулись, мужчины поделили деньги и наскоро обсудили дальнейшие планы. Они решили, что Хейс затащит Дженнифер в гостиную и изнасилует – что и было сделано. Затем, к удивлению подельника, Хейс задушил жертву.
Именно тогда злоумышленники заметили, что Уильям Петит выпутался из веревок и сбежал. Охваченные паникой, они облили дом бензином и подожгли. Когда полицейские спросили, почему они не отвязали сестер от кроватей, Комиссаржевский ответил: «Мне это просто не пришло в голову». Девочки задохнулись в дыму. Уильям Петит оказался единственным выжившим.
Реакция на подобные преступления вполне предсказуема. Считается, что преступники наподобие Хейса и Комиссаржевского обязаны ответить по закону. Будь мы родными или друзьями Петитов, мы бы собственноручно растерзали этих чудовищ и чувствовали бы себя абсолютно правыми. Тот факт, что Хейс мучился угрызениями совести и пытался покончить с собой в тюрьме, вряд ли остановил бы нас. Смягчилось бы наше отношение из-за того, что в детстве Комиссаржевский неоднократно подвергался сексуальному насилию? Судя по записям в дневниках, он осознавал свою душевную травму, ощущал, что отличается от остальных и бывает до жестокости равнодушен. Комиссаржевский утверждает, что сам от себя не ожидал такой агрессивности: он был профессиональным взломщиком, а не убийцей, и не собирался никого лишать жизни. Эти нюансы заставляют призадуматься.
Как видно, дело не в том, способны ли преступники вроде Хейса и Комиссаржевского проанализировать свои чувства и мысли и можно ли доверять их признаниям. Каковы бы ни были мотивы этих мужчин, они действовали безотчетно. Мы тоже не можем внятно сформулировать, почему мы другие. При всей тошнотворности содеянного не могу не признать, что, поменяй меня местами с одним из злоумышленников, я стал бы точно таким, как он. У меня не было бы ни единого стимула смотреть на мир под иным углом или пытаться себя обуздать. Даже если верить в бессмертную душу и в то, что она есть у каждого, это никак не снимает проблему ответственности. То, что я не психопат, отнюдь не моя заслуга. Окажись я 23 июля 2007 года в шкуре Комиссаржевского – с его наследственностью, его отрицательным жизненным опытом и его разумом (или душой), – я бы действовал в точности как он. Отрицать это нелепо. Все решает случайность.
