— Уже осень, — сказал Фрага негромко. Он остановился и тяжелее опёрся на руку Арги. — Весной я рассчитывал, что мы встретим зиму в Элевирсе. Но в этом году мы к Элевирсе даже не подойдём.
— Скверно. У Элевирсы будет ещё год на подготовку к войне.
— Это не слишком меня беспокоит, — ответил Фрага. — Они не осмелятся выступить против нас, будут сидеть и ждать. Они боятся меня. Перед тем, как поднять щит, Цания успела послать им просьбу о помощи.
— Я знаю.
— Соглядатаи в Элевирсе говорят: отцы города колебались два месяца и наконец решили сделать вид, что не получали никакого сообщения. Не посмели даже ответить отказом.
Арга усмехнулся.
Фрага умолк. Седая его голова склонилась.
Часто Арга понимал названого отца с полумысли и мог закончить оборванную им фразу или ответить на незаданный вопрос. Но не в этот час. Какое–то время Арга пытался угадать, о чём думает Фрага, и не сумел. Тогда он заговорил о том, что было на душе у него самого.
— Фрага, — сказал он. — Сорок лет назад в Элевирсе, когда ты убил короля — почему ты не сел на трон? Почему ты только сейчас идёшь к своему трону?
— Своему? — Фрага глухо засмеялся. В голосе его звучала печаль. — А… Ты не помнишь. Ты был тогда ребёнком. Трон, Арга, это не золочёный стул. Король сидит на плечах людей, которые согласны держать его на своих плечах. Весенние были гвардией короля… Мы старались творить добро, сколь возможно. Но дары Пресветлой слишком велики и слишком заметны. Когда семидесятилетняя беззубая старуха видит семидесятилетнюю в сиянии молодости, кормящую первенца… Что бы мы ни делали, нас могли только ненавидеть. И когда мы вышли в поход против Чёрной Коллегии, люди желали нам победы и желали, чтобы ни один из нас не вернулся. Под стенами Цитадели легло девять из десяти…
— Не продолжай. Тогда я остался сиротой.
— Когда мы возвратились, был праздник. И ни один на этом празднике был нам не рад. Люди едва сдерживали ужас. Король был охвачен ужасом. На следующую ночь он отдал приказ перерезать всех уцелевших. Я убил короля не ради трона. Я расплатился с ним за жесточайшую пред богами неблагодарность и величайшее предательство. Но после этого мы не могли оставаться в Элевирсе. Я должен был стать тираном свирепей Железной Девы — или нас всех ожидала бы смерть, так или иначе. Поэтому мы ушли.
Арга знал эту историю. Многое он помнил сам — в тот год ему исполнилось восемь и он уже умел держать меч. Но Фрага редко вспоминал те события, и никогда не рассказывал о том, что чувствовал и о чём думал во дни исхода.
