Конечно, чем больше он узнавал Кэти, тем больше отдалялся от Лили. Ему было тяжело возвращаться вечером на свалку, успокаивать скулящую собаку, которая весь день его ждала и рвалась с привязи с такой прытью, что стерла шерсть на шее, открывать погрузившийся в темноту фургон, пробираться на ощупь к кровати и ложиться прямо в одежде возле расплывшегося, бесчувственного тела Лили, все еще вдыхая запах выглаженного белья. Он ночами напролет смотрел в потолок, размышляя о том, что он тут делает, рядом с этой женщиной, которую не любит, ведь там его ждут те, кого он любит. Стоило ему уйти от Кэти, как он сразу же начинал волноваться: Тони мог прийти посреди ночи, забрать ребенка. Он мог, и это вполне законно, взять Кэти на поруки. Да-да, он мог заявить в полицию, что она сумасшедшая, ее закроют. Тогда он сможет продать дом. В его жизни уже были поддельные сертификаты, свидетельства, правосудие начеку, соцслужбы в действии и жена, которая обвиняет тебя неизвестно в чем, но которую слушают и которой верят. Как будто он был похож на того, кто способен дотронуться до маленькой девочки, ударить мальчика, он же так их любил.
— Но вас же осудили за это, — прервала его судья.
— Про поруки — это вы придумали сами или Кэти? — спросила судья у Джеффа.
Он слышал, как Тони разговорил с Кэти тем вечером. Он фальшиво сочувствовал и настаивал на ее психическом состоянии. Ему она не казалась нормальной. Джефф пословно помнил тот диалог:
«Кэти: — Ты считаешь меня сумасшедшей? Тони: — Нет, не сумасшедшей, но не в себе. Кэти: — Что ты имеешь в виду? Тони: — Что тебе нужно отдохнуть».
— Так это Кэти заговорила про поруки? — снова спросила судья.
— Да, потому что я не знал такого слова, и она мне объяснила.
— В смысле?
— Ее признают невменяемой, положат в психбольницу, а детей заберут. В лучшем случае органы опеки, в худшем — Тони с Малу и всем ее потомством, как будто им и так мало детей. Только подумайте, двое детей Малу, один — Тони и Малу, и еще двое — Кэти. Есть люди, у которых есть все и даже больше, а есть те, у кого и так ничего нет, а еще и всё забирают!
Дети, Джефф знал, о чем говорит, дети — это предмет их союза с Лили. Они на этом и построили свой союз со дня их случайного знакомства на вокзале Марселя, она тогда ждала последний поезд из Парижа. Он бродил вокруг со своим псом на поводке, ждал, пока тот пописает, а он никак не мог — слишком долго терпел. Она подошла к нему, как будто собственно его и ждала. И растаяла. Он рассказал ей, что взял пса в приюте сегодня утром в Париже. Глаза собаки блестели, хвост она зажала между лапами и вся тряслась.
