Каролину это тоже удивило, но спросить сама она, конечно, не могла.
Давид пожал плечами.
– Потому что немцы не хотят, чтобы у нас были еда и лекарства, а это единственное место, куда, по их мнению, мы не можем прийти. Вот люди и приходят сюда с тем, что нам нужно, а мы это у них покупаем.
– Как забавно… – сказала Рена.
Давид не успел ответить – к ним подошел Кукольник и сразу извинился.
– Простите, пожалуйста, если мы помешали… вашим делам, – прошептал он человеку с серебряными глазами. Кажется, он и без объяснений Давида понял, что здесь происходит, хотя Каролина в душе была согласна с Реной: покупать что-то в церкви – это немного странно.
– Я думал, здесь волшебники мудры и могут распознать волшебство, когда его увидят, – произнес тот со смешком и сунул блокнот в карман. А потом сказал, обращаясь к Давиду: – Лекарство будет готово завтра. И не беспокойся о деньгах.
– Спасибо, сэр. – Давид кивнул мужчине и отступил к двери, но перед тем, как выйти, улыбнулся Рене.
– Пока! – сказал он и исчез, прежде чем Рена успела попрощаться.
Похоже, подумала Каролина, у него такая привычка.
Между тем Кукольник наконец нашелся, что ответить на слова незнакомца.
– Волшебники? Не понимаю, о чем вы говорите, – сказал он.
Но человек с серебряными глазами не сдавался.
– Вы – единственный волшебник в Кракове. И, похоже, один из нескольких во всей Польше, – сказал он и, протянув бледную тонкую руку, двумя пальцами приподнял подбородок Кукольника.
– Вы принимаете меня за кого-то другого, – сказал Кукольник и отступил на шаг.
Человек с серебряными глазами опустил руку в карман пальто. Ткань была засаленная и больше походила на шкуру животного, чем на вельвет.
– О, да бросьте… – сказал он. – Я слышу сердцебиение куклы, которую держит эта девочка, так что давайте не будем притворяться, что мы не те, кто есть.
Лаканика тоже слышала стеклянное сердце Каролины. Неужели ее существование настолько явственно?
– А вы кто такой? – выпалила Каролина. Может быть, ей не следовало заговаривать первой, но какой смысл притворяться обыкновенной куклой, когда Краков, по-видимому, просто пропитан волшебством?
– Называйте меня историей, – ответил серебряноглазый человек.
– Историей? – спросила Рена. – Какой историей?
– Той, которую знают все на свете, – ответил человек. Он наклонился, и его каблуки оторвались от пола. – Той, которую вы слышали много-много раз. Вначале я был деревенским разбойником, а теперь краду не у скупых баронов и маркграфов, а у немцев.
