С этими словами крестный полез в карман, и что же он оттуда тихонько вынул? Щелкунчика! Милого Щелкунчика, которому он успел уже вставить новые крепкие зубы и починить разбитую челюсть.
Мари в восторге захлопала руками, а мама сказала:
– Видишь, как крестный любит твоего Щелкунчика.
– Ну само собой, – возразил крестный, – только знаешь что, Мари, теперь у твоего Щелкунчика новые зубы, а ведь он не стал красивее прежнего и все такой же урод, как и был. Хочешь, я тебе расскажу, почему сделался он таким некрасивым? Впрочем, может быть, ты уже слышала историю о принцессе Пирлипат, о ведьме Мышильде и об искусном часовщике?
– Послушай, крестный, – внезапно перебил Фриц, – зубы Щелкунчику ты вставил и челюсть починил, но почему же нет у него сабли?
– Ну ты, неугомонный! – проворчал советник. – Тебе нужно все знать и во все совать свой нос; какое мне дело до его сабли? Я его вылечил, а саблю пусть он добывает сам где хочет!
– Правильно! – закричал Фриц. – Если он храбр, то добудет себе оружие.
– Ну так что же, Мари, – продолжил советник, – знаешь ли ты историю о принцессе Пирлипат?
– Ах, нет, нет, милый крестный, – отвечала Мари, – расскажи мне ее, пожалуйста.
– Я надеюсь, советник, – сказала мама, – что история эта не будет такой же страшной, как бывает все, что вы рассказываете.
– О, нисколько, дорогая госпожа Штальбаум, – возразил советник, – напротив, она будет очень забавной.
– Рассказывай, крестный, рассказывай, – воскликнули дети, и советник начал так:
Мать принцессы Пирлипат была женой короля, а потому Пирлипат, когда родилась, сразу стала принцессой. Король-отец был в таком восторге от рождения славной дочки, что даже прыгал около ее люльки на одной ноге, приговаривая:
– Гей-да! Видел ли кто-нибудь девочку милее моей Пирлипатхен?
И все министры, генералы и придворные, прыгая вслед за королем на одной ноге, отвечали хором:
– Не видели, не видели!
И это не было ложью, потому что действительно трудно было найти во всем свете ребенка прелестнее новорожденной принцессы. Личико ее было точно белоснежная лилия с приставшими к ней лепестками роз, глазки сверкали, как голубые звездочки, а волосы вились прелестнейшими золотыми колечками. Ко всему этому надо прибавить, что Пирлипатхен родилась с двумя рядами прелестных жемчужных зубов, и, когда, спустя два часа после ее рождения, рейхсканцлер хотел пощупать ее десны, она так больно укусила ему палец, что он завопил: «Ай-ай-ай!» Правда, некоторые придворные уверяли, что он закричал: «Ой-ой-ой!» – но вопрос этот до сих пор еще не решен окончательно. Бесспорно одно: принцесса укусила рейхсканцлера за палец и вся страна разом уверилась в раннем уме и редких способностях принцессы.
