– Это могло бы назваться и когтем, потому что сверху есть немножко мяса, – отвечал печально дух. – Глядите!
Он распахнул полы одежды, и оттуда вывалились двое детей – два бедных существа, – презренные, гадкие, гнусные, омерзительные, отталкивающие. Они упали на колени к ногам Скруджа и вцепились ему в платье.
– О, человек! Склони, склони взгляд к своим стопам! – крикнул дух.
Это были мальчик и девочка – желтые, худые, в лохмотьях, с нахмуренными лицами, свирепые, хотя и пресмыкающиеся – в своем подлом унижении. Вместо привлекательного младенчества, обещавшего покрыть их щеки свежим румянцем, чья-то блеклая высохшая рука, словно рука времени, сморщила эти ввалившиеся щеки и стерла с них краски жизни. В этих глазах, откуда, казалось, должны были улыбаться на Божий мир ангелы, теперь гнездились демоны и метали угрожающие взгляды. Никакие перемены, никакой упадок, никакое извращение человеческого рода, в самой высшей степени и при всех таинственных уклонениях природы, никогда не могли произвести подобных чудовищ, отвратительных и ужасных.
Скрудж отшатнулся, бледный от страха. Впрочем, не желая оскорбить духа, может быть, родителя этих чад, он хотел было сказать: «Какие миленькие дети!», – но слова сами собой остановились в горле, чтобы не участвовать в такой неимоверной лжи.
– Дух, это ваши дети?
Вот все, что мог сказать Скрудж.
– Дети людей, – ответил дух. – Они обратились ко мне с челобитной на своих отцов. Вот этого зовут «невежество», а эту – «нищета». Бойтесь обоих и их потомства. Но первого бойтесь больше – я на его челе читаю: проклятие. Спеши, о Вавилон! – возгласил дух, протягивая руку к городу, – спеши изгладить это слово – оно осуждает тебя еще более, чем этого несчастного: его только на несчастье, тебя на гибель! Дерзни сказать, что ты не виноват, клевещи даже на своих обвинителей: тебе это может послужить на время, для достижения твоих преступных целей; но… берегись конца!
– И у них нет никакого пристанища?! Никаких средств?! – вскрикнул Скрудж.
– Как!.. Разве нет тюрем? – спросил дух, в последний раз насмешливо повторяя слова Скруджа. – Разве нет смирительных домов?
Часы начали бить полночь. Скрудж посмотрел на духа, но духа уже не было. При последнем замирающем ударе Скрудж вспомнил предсказание старого Джейкоба Мэрли и поднял глаза: величественный призрак, закутанный в широкую одежду с покрывалом, подлетал к нему, скользя по земле, как пар.
