Встретим мы по-сталински врага
На фоне паноптикума паясничающих мракобесов, по привычке именуемого российским парламентом, сенатор Константин Добрынин выглядит почти приличным. Критикует запретительно-репрессивные инициативы своих коллег и практику применения принятых на их основе законов. Выступает за гуманизацию пенитенциарной системы. Такой «путинист с человеческим лицом». И вот теперь он предлагает объявить оправдание сталинских массовых репрессий экстремизмом. То есть запретить информационные материалы, содержащие такое оправдание. Со всеми вытекающими репрессивными последствиями за их распространение.
Чем продиктована эта инициатива? Может быть, искренней тревогой по поводу нарастания общественного одобрения политического насилия, произвола и жестокости? Боюсь, что многие видные либералы, именно так воспримут инициативу Добрынина. Увидят в ней настоящий подарок. Вот только подарок этот с начинкой. Как та ахейская лошадь.
Защищать поклонников Сталина нет никакого желания. Во-первых, потому что противно. Люди, оправдывающие сталинский террор, вызывают точно такую же неприязнь, как те, кто оправдывает Холокост. Во-вторых, потому что сегодня они реально опасны. Ничего не забывшие и ничему не научившиеся, они начали войну за возвращение того, что многие опрометчиво посчитали ушедшим в прошлое навсегда. И опасны они не только для России. Они стали боевым авангардом путинской политики неоимперского реванша, угрожающей разрушить всю современную систему международного права, международной безопасности, погрузить мир в хаос. В-третьих, антисталинисты, переживающие за права сталинистов, должны четко осознавать, что на взаимность они рассчитывать ни в коем случае не могут. Дмитрий Аграновский не шутит, когда заявляет: «Сталинские репрессии — миф демшизы. Давно пора вводить уголовную ответственность за бездоказательное очернение истории СССР».
Но вот на этом месте возникает вопрос: должны ли мы чем-то отличаться от Дмитрия Аграновского? Кроме этого вполне риторического вопроса есть и вполне рациональные соображения. Проект Добрынина, если он будет принят, послужит прекрасным дополнением к закону Яровой, карающему за осуждение советских преступлений времен Второй мировой войны. Если одни сталинские преступления нельзя будет оправдывать по закону Добрынина, а другие нельзя будет осуждать по закону Яровой, останутся ли вообще в советской истории страницы, по поводу которых можно будет высказывать разные точки зрения? По которым будет возможна свободная общественная дискуссия, будет возможно свободное научное исследование?
