Он наклонил стакан в её сторону.
— Люди, говорящие мне подобные вещи, всю жизнь сожалеют об этом.
Она откинулась на диване и усмехнулась ему:
— Хорошо, что я знаю, что твой лай опасней, чем твой укус.
— Ты уверена в этом? Я не кусал тебя... ещё.
Ого. И откуда только это? Это была самая что ни на есть сексуальная атака, и Каллиопа чуть было не воспламенилась на месте. Жар пылал в каждой частичке её тела. Казалось, вся комната была в огне, или, быть может, все дело было в ней самой или в том, как её прожигал взгляд Уайетта. Её соски стали твёрдыми, и всё её женское естество кричало от радости.
У неё не было ни малейшей идеи, что сказать, хотя обычно она за словом в карман не лезла.
Уайетт поставил бренди, затем встал.
— Ну, мне надо идти.
Она откупорила содовую.
— Что? Ты спятил? Там два фута снега. Ты никуда сегодня не уйдешь.
Он изогнул бровь:
— Ты вздумала меня держать тут, словно пленника?
— Так и будет, если тебе в голову придёт ещё одна глупая идея наподобие того, чтобы ехать в такую погоду.
— Снег утром не кончится, Каллиопа.
— К завтрашнему дню дорожные службы, которые будут всю ночь работать, уже расчистят снег и посыплют дороги солью. Они будут в более приличном состоянии, чем сейчас. А что, если ты увязнешь в снегу по дороге домой? Не думаю, что сегодня много желающих тащить тебя на буксире. Я уверена, что застряло много машин.
Он одарил её подозрительным взглядом.
— Мы живем не в мегаполисе. Я могу позвонить Роджеру. У него два аварийных тягача в городе, и он мог бы меня дотащить.
Она скрестила руки.
— Ну или ты мог бы воспользоваться здравым смыслом и не быть одним из тех идиотов, которые сегодня на дороге.
— Я думаю, ты пытаешься меня здесь задержать в своих злодейских целях.
Она рассмеялась.
— Ага, пятьдесят восемь моих килограммов строят планы... — она взглянула поверх него — девяноста твоих?
— Девяносто восьми.
— Так ты почти вдвое меня тяжелее. Уверена, если я наброшусь на тебя, то сшибу с ног.
Она увидела, как сжались его челюсти.
— Ты можешь попытаться.
— Правда могла бы?
В комнате определённо стало жарче, и сексуальные намеки витали вокруг, как сумасшедшие летучие мыши.
Она подумала, что могла бы сразу перейти к делу, но было бы чудесно, если бы инициативу ради разнообразия проявил Уайетт.
Она устала быть тем, кто вечно делает первый шаг.
Наконец он всё же присел и откинулся на диване.
— Предпочел бы, чтобы ты перестала называть меня идиотом.
— Так как очевидно, что ты сел и решил остаться, я воздержусь от дальнейших оскорбительных комментариев по поводу твоего рассудка.
