В глазах темные пятна выводили причудливые узоры, в ушах стояла звенящая тишина, пугающая неестественностью. Наконец, приложив максимальное усилие и сделав рывок, Ксении удалось вытащить Вадима из ванны, расплескав воду по кафельной плитке, украшавшей пол орнаментом сине-зеленых тонов. С удивлением она заметила, что Метлицкий не снял светлые джинсы, которые впитали в себя воду, окрашенную алым, и теперь на них появились бурые пятна.
Вадим полулежал, прислонившись к стене, закрыв глаза. Он тяжело дышал, будто делал жизни одолжение, как будто, по-прежнему, остался верен своему выбору, не признающему альтернатив.
Открыв глаза, он прохрипел:
- Еще одна грань пройдена. Собрался подохнуть, вам всем сделать легче, но не смог. Тебя увидел и не смог, - Вадим косо усмехнулся, а Ксения не могла поверить, что случившееся было на самом деле, а не являлось плодом ее больного воображения.
Пытаясь унять дрожь, сотрясающую тело, она потянулась к вешалке за полотенцем, взяла безвольно висящую, словно плеть, руку Вадима, перевязала запястье ниже пореза, как того требовали основы первой медицинской помощи, надежно вдалбливаемые преподавателем по гражданской обороне на третьем курсе.
- Сигарету дай, - отстраненно попросил Вадим.
- Что? - брови Ксении изумленно поползли вверх.
- Сигарету, Ксеня, - скомандовала Метлицкий, и девушка только сейчас заметила пачку "Мальборо" и пепельницу, которые находились тут же, на полу, недалеко от того места, где они сидели.
Дрожащими руками она взяла зажигалку, достала сигарету из пачки, протянула Вадиму. Тот зажал ее между двумя окровавленными пальцами, задумчиво покрутил, затем вложил в рот, забрал у оторопевшей Ксении зажигалку. Чиркнул кремень, пламя показалось солнцем, дым наполнил пространство, успевшее впитать в себя металлический запах крови, раздражающий ноздри.
Ксения завороженно наблюдала за мужчиной, который едва не отправился на тот свет, но ему было всё нипочем. Очередная игра, проба на стойкость, новый вызов судьбе, из которого вновь он вышел победителем, усмехнулся безглазой старухе-смерти в лицо.
- Давай скорую вызову, - дрогнувшим голосом, произнесла девушка.
- Давай, - криво усмехнулся Вадим. - Меня в Канатчиковой даче уже давно ждут, руки потирают. Гебешники засунуть не могли, так пусть моя женщина сдаст в ласковые руки санитаров.
Он выпустил струйку дыма, еще раз усмехнулся. Улыбка получилась хищной, в ней играл неприкрытый вызов. Ксения так и не поняла, ком он был адресован: то ли ей, то ли Метлицкий насмешливо улыбался судьбе, то ли не страшась, в открытую играл в русскую рулетку со смертью. И сумасшедшим этого человека назвать было невозможно - он сознательно шел на риск, как будто лишь он мог дать ему наслаждение и ощущение остроты существования.
