Уже полтора месяца девушка вновь жила в его квартире, провожала на гастроли, смотрела сквозь пальцы на поздние возвращения домой, не подвала виду, что испытывает невыносимую боль и колющую ядовитой иглой ревность, когда Метлицкий разговаривал с женой по телефону.
Фильм с участием Вадима забраковали чиновники из министерства культуры, самые основные и смыслообразующие сцены были вырезаны по идеологическим соображениям. Режиссер пошел на уступки, не попытался отстоять свою позицию, не стал рисковать карьерой. То, что он выбрал меньшее из зол, сильно задело Вадима за живое. Метлицкий отказался от съемок в других картинах, не желая, чтобы история повторилась. У него пока осталась лишь работа в театре, но и та повисла на волоске неизвестности из-за смены художественного руководителя. Эпоха инакомыслия закончилась, от труппы требовались совершенно другие задачи, нежели при предыдущем руководстве. Всё это изрядно пошатнуло уверенность Вадима в том, что он сможет выстоять в подобных условиях, сумеет реализоваться и удовлетворить амбиции.
Ксения безмолвно выслушивала его... Нет, не жалобы. Стенать и проклинать судьбу Вадим не умел и не собирался учиться. Он размышлял, пытался понять, чего же он хочет на самом деле, старался выяснить, где ему взять стимул для дальнейшего существования в подобных условиях. Однако события последнего времени представляли собой замкнутый круг. Единственный выход из сложившейся ситуации - выезд из страны - он рассматривал, как трусость и постыдное бегство, приравнивал к поведению крысы, первой покидающей корабль в момент крушения.
Последнюю неделю Ксения и Вадим виделись редко: у нее были практические занятия в редакции газеты, летняя сессия, а у него репетиции допоздна, очередные посиделки с друзьями. Девушка не препятствовала, она знала, что не в силах изменить мужчину под свои стандарты. Да и не хотелось, признаться честно. Она не могла представить Вадима другим - не таким импульсивным, обычным, спешащим поскорее оказаться дома у телевизора, ведущим себя, как его ровесники, простые обыватели многомиллионной державы. Он был не такой, как все, всегда поступал по-своему в любой ситуации, не терпел рутины.
Ксения уже давно осознала, что этот мужчина стал ее храмом, ее новой Вселенной. Если раньше внутри нее был маленький мирок: интересы, каждодневные дела, заботы, учеба, то сейчас всё ее существование посвящено жизни одного человека. Ее мир сузился в один летний день почти год назад, стал вместилищем имени Вадим Метлицкий.
