— Поднимай хоть, чего, — сказала я, — на этой неделе напишу заявление, что не могу быть комсоргом по семейным обстоятельствам.
— Да, ты, что! — ахнула Танька, — неужели правду про тебя говорят?
— А что говорят? — поинтересовалась я.
Танька замялась, но все же решилась и сказала:
— Я слышала, что у тебя папа, погиб. Мы тебе очень сочувствуем.
Однако в голосе у нее сочувствия не было ни на грош.
— Спасибо, — поблагодарила я и села за парту. Мне было очень плохо, ужасно хотелось заплакать. Рядом присела Людка Мухина, тронула меня за плечо и тихо спросила:
— Лена, так это правда, что твоего папу убили?
Я кивнула. Она, немного помолчав, сказала:
— Мы вчера вечером об этом узнали, я даже уснуть не могла, все за тебя переживала.
Мысленно я усмехнулась, Людка Мухина — простая душа, всегда всем хочет помочь.
Поговорить мы не успели, в класс зашла новая учительница по литературе и начала знакомиться с классом.
Уже второй урок я сидела и думала:
— Что мне здесь делать, слушать глупые разговоры одноклассников, когда мама будет работать, чтобы нас двоих содержать. Нет, приду домой обязательно поговорю с ней. Надо как-то заканчивать со школой.
Не успел прозвенеть звонок, как в класс зашла завуч Нелли Николаевна. Она нашла меня глазами и сказала:
— Гайзер, Лена, идем со мной, с тобой хотят поговорить.
В классе резко оживились, всем было интересно, зачем меня вызывают.
Я взяла портфель и пошла рядом с Нелли Николаевной. Мы вдвоем шли по широкому коридору, и я ловила себя на мысли, что еще совсем недавно, так спокойно к подобному сообщению бы не отнеслась, а сейчас шла без особого волнения, только слегка удивлялась, кому так срочно понадобилась.
Когда увидела в учительской вчерашнюю девушку-милиционера, сразу все поняла.
Нелли Николаевна посадила нас в свой кабинет, и вышла, исходя любопытством.
Девушка достала листы протокола и, начала меня опрашивать.
Мне снова, как и вчера пришлось отвечать на множество вопросов. Но все же их было значительно меньше, чем у Василия Ивановича.
По лицу следователя было видно, что та явно мне сочувствует.
Когда протокол был заполнен и подписан, она убрала его в папку и сказала:
— Леночка, хочу тебе успокоить, все это чистая формальность, просто гинекологи, которые оказывали помощь, как положено, сообщили о травме в милицию. И нам пришлось открыть дело. Но так, как это происходило в психиатрической больнице, мы его закроем, ведь по факту имеются всего лишь легкие телесные повреждения. Женщина эта находится в психиатрической больнице по определению суда, ей там еще лежать и лежать. А ты, как я понимаю, на нее заявление писать не собираешься.
