Мама была намного миниатюрней и сейчас больше походила на испуганную девочку перед строгим учителем, чем уважаемого работника молококомбината. Было заметно, что она недавно плакала, на щеках у нее выступили красные пятна.
Мне стало ее жалко-жалко, и не сдержав порыв, я обняла ее за плечи и прижалась щекой к ее щеке.
Она прижала мои ладони к груди и прошептала:
— Бедная моя девочка.
От этих слов я тоже начала нюнить, бабушка молча, с видимым неодобрением, разглядывала нас. Молчать ей надоело быстро, и она рявкнула:
— Хватит ныть, давай Варька думай, что делать будем.
Мама поглядела на меня и неуверенно произнесла:
— Куда же мы спрячемся? Лене школу надо заканчивать.
— Нет! Вы только поглядите, — воскликнула бабуля. — я ей про Фому, она мне про Ерёму. Я в дверь, она в окно. Варька, я тебе битый час объясняю, Ленка твоя в школу не пойдет. Заберут ее на опыты, а заодно и нас с тобой. Всю жизнь придется взаперти провести.
— Ладно, бабушка, — ответила мама. — Поняла я все, поверить только в это до сих пор не могу. Долгие годы рассказы твои за побасенки держала. А оказалось, что моя дочка единственная, оборотнем стала.
Она выжидательно посмотрела на меня. Я вздохнула и начала говорить. Рассказ занял немало времени, но мама слушала внимательно, не говоря ни слова. Зато бабуля, которой все это было уже известно, развила бурную деятельность. Он выгребла из шкафа и комода белье и одежду, пропахшую нафталином и начала связывать их в тюки. Увлеченные беседой, мы не сразу обратили на это внимание.
— Бабушка, что ты делаешь? — спросила я, когда та принялась снимать занавески с окон.
— Что-что, — ворчливо отозвалась бабуля. — что думаете, я всяким голодранцам имущество свое оставлю. Все с собой заберем, могла бы, и избу в Заповедье перенесла. Ну, что, как чувырлы уставились! Хватить воду в ступе толочь, давайте помогать начинайте. Все едино, теперь отсюдова убираться придется. Так лучше раньше, чем позже.
Мы с мамой переглянулись и начали помогать бабушке, собирать вещи.
Вскоре всю середину комнаты заняли большие тюки одежды, посуды и прочего скарба.
— Ну, чего встала, — сообщила мне бабуля. — Открывай дверь в Заповедье, да не в избушку, — быстро добавила она. — Открывай к свекрухе своей будущей.
При этих словах мама кинула на меня удивленный взгляд, а я недоуменно пожала плечами, намекая, что бабушка преувеличивает.
Однако, когда перед нами открылось высокое окно, ведущее в холодную часть дома Милицы Ивановны, мама вздрогнула и начала падать в обморок.
