Подойдя к приметному дому, я перепрыгнула через изгородь, мимолетно удивившись, как легко это получилось.
В доме не спали, из светящегося окна доносились пьяные голоса. Приникнув ко окну я увидела, что за столом сидят двое мужчин, и женщина. Та сидела в одной комбинации, держала в руке стакан с водкой и заливалась смехом. Лямка комбинации у нее, с одной стороны была спущена и открывала большую грудь.
Но мужчины, похоже, не обращали на алкашку никакого внимания, они громко спорили о каких-то деньгах.
Я застыла в раздумьях, из троих присутствующих только один был моей целью, и мне совсем не хотелось убивать свидетелей.
— Придется ждать, — вздохнув, решила я и спряталась в тени раскидистого куста калины.
Не знаю, сколько времени прошло, но свет в окне, наконец, погас. Прислушавшись, я поняла, что в доме все спят.
Подойдя к дверям, тронула веревочку задвижки, и мысленно проговорила заговор. Тихо звякнув, та открылась. Я неслышно вошла в дом, не дотрагиваясь ни до чего, втянула носом воздух, и безошибочно пошла к нужной мне цели.
Когда села верхом на спящего мужчину тот задергался и открыл рот, чтобы закричать, но когтистая лапа перехватила ему гортань, и он смог только тихо застонать.
— Не кричи и останешься живым, — прошептала я.
Он судорожно задергался, пытаясь сбросить меня на пол. Но сил, чтобы справиться со мной у него не хватило.
— Где золото? — вновь прошептала я.
— Какое, твою мать золото? — просипел бандит.
— Самородок, который вы украли для Бергмана, — пояснила я.
— Ты, кто? — снова начал дергаться мужчина.
Я сильнее сжала лапу, и он заговорил:
— Золото у Бергмана, а Бергмана мусора замели. Он нам кучу лавэ остался должен.
— Где второй твой приятель? — спросила я.
— Лука, что ли? Понятия не имею, он сразу из города ноги сделал, как ювелира взяли, — прохрипел бандит.
На миг я задумалась.
— Вроде больше ничего с этого вора мне не вытрясти полезного, — пришла я к окончательному выводу и сомкнула когти на трепещущем кадыке жертвы.
Дождавшись, когда закончатся последние судороги, легко встала и покинула дом так же тихо, как вошла.
Потом я прибежала домой, залезла в ванну и пустила горячую воду. Мне надо было смыть с себя это жуткое ощущение, пришедшее ко мне в миг убийства. Я ненавидела себя, ненавидела свои способности, которые дали возможность самой творить правосудие. Но сейчас мне казалось, что так поступать было нельзя.
Выйдя из ванны, я пошла к буфету, выпила сразу пол флакона валерьянки и легла в постель. Мне оставалось до подъема на работу всего полтора часа.
