— И что предполагаешь с ювелиром дальше делать? — обманчиво безразличным тоном поинтересовался начальник.
— Товарищ полковник, — начал отвечать капитан, — мне кажется, Бергмана следует оставить на свободе, в качестве осведомителя будет очень ценным сотрудником, да и в плане работы эмиграции в Израиль, намечаются очень интересные комбинации. А Луку Касимовского с подельником надо объявлять в розыск.
Когда мы вышли из здания, мои щеки горели от стыда.
— Ну, я и дура! — вертелось в голове, — это же надо, даже складного рассказа не могла придумать за два месяца. Этот Шевцов под конец разговора почти смеялся мне в лицо. Интересно, что теперь будет? Он меня еще вызовет, или пошлет, кого-то в деревню, проверять мои слова? То, что я все вру, он понял через пять минут.
— Леночка, ты, что сама не своя идешь, — спросила мама, толкнув меня в бок. Разве не рада, что убийц нашего папы ищет КГБ? Это не милиция, они в два счета всех найдут и посадят.
— Ага, как же, — скептически сказала я, — если найдут, всего лишь посадят, а их надо расстрелять.
Мама молча погладила меня по голове. И мне показалось, что сейчас она была полностью согласна с моими словами.
Время было уже около шести, мы отстояли очередь в магазине и, купив, молока, творог и батон, пошли домой.
Пока мама готовила ужин, я разбирала вещи в комнате. Как-то раньше, со всеми проблемами, было не до этого. Решив для начала, вымести мусор из-под шкафа, я залезла туда палкой от карниза и начала ей там шуровать. В результате на свет появилась куча различного хлама. Сначала я хотела его сразу отправить в мусорное ведро, но потом подумала, что там может, завалялось хоть что-нибудь стоящее, и начала разглядывать этот мусор. Результатом этих усилий оказались два карандаша, пустой флакончик, несколько сушек, и небольшая фотография, где я совсем маленькая сижу у папы на коленях. Он еще в военной форме, осторожно держит меня, как драгоценность. Я же, явно испуганная, гляжу куда-то в сторону и собираюсь заплакать.
Странно, — подумала я, — как это фотка из альбома туда залетела? Наверно мы с Валькой еще прошлой зимой, его разглядывали и выронили.
Я поставила фотографию на этажерку рядом с учебниками и слезы опять появились на глазах.
Желание продолжать уборку исчезло. Я улеглась на кровать и стала обдумывать, что делать дальше. И пришла к выводу, что мне необходимо поговорить с бабулей. В глазах капитана Шевцова я увидела непреклонное желание разобраться с непонятным для него событием, поэтому мне надо было спешить.
