Ребята было собрались поколотить боцмана, да я их отговорил.
Конечно, то, что власть оказалась в руках у Старкова, было не лучшим вариантом. Да что делать — ближайшие помощники капитана были на других шлюпках, о которых мы так ничего и не знали…
Известно, приказ командира — закон для подчиненных. Если этот приказ дает умный командир, да и приказ толковый, то и нареканий никаких он вызвать не может, но если приказ глупый, то вряд ли смолчишь. У Старкова была страсть командовать, приказом утверждать свой верх. Хотя, если вдуматься, кому это было нужно на нашем пустынном острове.
— Батюшки, — изумился вдруг Бородин, — за разговором и не заметили с тобой, как утро пришло.
Он встал со своей постели и босиком прошел к слуховому окну, в которое слабо сочился серый, робкий предутренний свет.
Зарождался новый день, и мы были свидетелями этого.
— Пойдем на улицу, — предложил Бородин.
Я охотно согласился.
Мы вышли во двор, осматривая из конца в конец еще сонную деревню. Небо на востоке начало менять свой цвет.
Утро было свежо, обильно росой.
— Знобко, — сказал Бородин, передернув плечами, так что его дрожь невольно передалась и мне. — Но денек-то обещает быть хорошим. Гляди, и солнце вон встает чисто, ясно.
Скотина во дворах, птицы по деревьям дружнее подавали голоса, всяк по-своему славя начало дня.
Покос подходил к концу. И бригада спокойно могла обойтись без Бородина, но самого его мучило безделье, и, едва оправившись от болезни, он снова объявился меж нами. Вызвался править стога, делая это умело и надежно, спускаясь к нам вниз счастливым и довольным, с сухим сеном в растрепанных волосах. Он без удержу балагурил, озорно подступался к женщинам, встречая с их стороны веселый, незлобный отпор.
У всех занятых на сене было хорошее настроение, причиной которому был завершившийся сенокос. Был он небогат, даже, как говорили, уступал прошлогодним, но все же обеспечивал скотину на всю зиму кормами. Управившись с сенокосом, люди могли передохнуть перед новыми работами, которые подойдут незаметно, подгоняя одна другую, — жатва хлебов, а там свекла, картошка, конопля, за которыми уже не разогнешь спины до глубокой осени…
Окончание сенокоса совпало с петровым днем — праздником деревенских озорников. Парни и девчата, работавшие на колхозном дворе, сбившись в кучку, живо обсуждали под стогами всевозможные планы на ближайшую ночь, когда следовало «караулить солнце». Пожилые хозяйки настороженно и чутко вслушивались в болтовню молодых, припоминая, во что обошелся их дворам минувший петров день, сколько было потоптано ботвы, сорвано перьев лука, сломано сучков на яблоньках. Важно было знать, треплются ли молодые просто так — от нечего делать, чтобы позлить их, стариков, лишить сна, заставив караулить ночью свой огород, который, как ни старайся, все равно не укараулишь, или же намереваются всерьез провести свои операции…
