Кард поглядел на него как на сумасшедшего. Может, и правда умом тронулся от обилия душевных потрясений?
— Я орк! — заявил мальчишка гордо.
Эн-Ферро чуть не расхохотался:
— Ты в зеркало по утрам смотришься, орк? Или ушей своих давно не видел?
— Видел. А это ты видел?
Длинное узкое лезвие со свистом рассекло воздух в нескольких сантиметрах от лица карда.
— Клинки Т'арэ? — не поверил увиденному наемник. Он бывал на Эльмаре не часто, но с Владетелем Стиаром в свое время встречался и легенду древнего орочьего рода знал.
— Клинки Т'арэ, — согласился мальчишка. — А если у меня клинки Т'арэ, значит я кто? Подсказываю: правильный ответ — Иоллар Т'арэ. Т'арэ, а не Ваол. Орк, а не эльф. То есть вполне совершеннолетний. И ты можешь без зазрения совести принять от меня этот кошелек и заключить со мной контракт на переход.
— На Салам? Но почему именно туда?
Принц раскрыл путеводитель на одной из страниц и ткнул пальцем в цветной рисунок:
— Хочу увидеть это. А если можно, и проехаться.
Лайс всмотрелся в картинку. Самоходка? Примитивный недоавтомобиль, работающий на прессованном угле, — предел мечтаний остроухого пацана из застрявшего на уровне тотального феодализма Мира? Кард разочарованно вздохнул. Надо же, а ведь мальчишка почти начал ему нравиться, и вдруг обнаружить такое пустоголовое детство! Мать три дня назад похоронил, сам чудом жив остался, папаша его, считай, что в ссылку без сожалений спровадил, а ему бы на самоходке проехаться! Даже от детеныша тролля в семнадцать лет можно было ожидать больше разума! Идущий с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть от досады прямо на пол. Что вообще у него в мозгах твориться?
В мозгах у принца творился форменный кавардак. Всего лишь на миг заглянув в чужое сознание, магистр Эн-Ферро ужаснулся. Непонятно было, на чем держится вся эта бравада и дерзость — не имей он возможности читать помыслы, никогда бы не поверил, что можно нести в себе столько боли и горечи. Ни одной светлой мысли. Только скорбь по погибшей матери, злость на бесчувственность и эгоизм отца, грусть от расставания с единственными оставшимися в этом Мире родными — бабушкой и дедом. Только одиночество и глухая тоска. И пресловутая самоходка — всего лишь предлог, чтобы оттянуть свой приход на Пантэ, в этот, как он выразился, эльфийский заповедник, где в той же тоске и одиночестве предстоит провести еще сорок лет.
— Знаешь, Салам не самый оптимальный выбор. По большому счету убогий мирок. Да и эти штуковины ломаются каждые полчаса, вдоволь не наездишься.
