— Тсс! — шикнула на нее старшая. — Не было у него никаких кольев. А тех, кто в ящиках, все равно не разбудишь. Лучше слушайте!
Головки девочек напряженно склонились, глаза закатились. Кузины выжидали.
— Отойди от кровати! — велела мать, стоя в дверях.
Дядя Джон отпустил бесчувственное тело Сеси. Рот его был раззявлен, зеленые глаза прикованы к одному ему видимому ужасу, безумию и отчаянию.
— Я опоздал? — хрипло спросил он, всхлипывая. — Она ушла?
— Много часов назад! — фыркнула мать. — Ты что, слепой? Теперь она долго не вернется. Может, несколько дней пройдет. Иногда она лежит так целую неделю. Тело мне кормить не приходится, она сама находит, чем поддержать силы, — там, где Странствует, или в том, в кого вселилась. Отойди от нее!
Дядя Джон не двинулся с места. Он будто окаменел, уперев колено в пружины кровати.
— Почему она не дождалась меня? — в отчаянии простонал он, неотрывно глядя на Сеси.
Руки его снова и снова лихорадочно пытались нащупать ее неслышный пульс.
— Ты слышал, что я сказала? — Мать шагнула вперед. — Ее нельзя трогать. Пусть лежит как лежит. Когда она захочет вернуться, то вернется в свое тело благополучно.
Дядя Джон отдернул руку. Его вытянутое красное лицо с резкими чертами было покрыто оспинами и лишено выражения, усталые глаза до краев заполнили черные провалы под бровями.
— Куда она отправилась? Мне нужно, очень нужно найти ее!
Мать ответила — словно пощечину влепила:
— Не знаю. У Сеси есть излюбленные места. Ты можешь узнать ее в ребенке, бегущем по тропинке в овраге. Или она сейчас качается на виноградной лозе. Она может смотреть на тебя глазами рака, притаившегося под корягой в ручье. А может быть, она в это время играет в шахматы в сквере у здания суда, засев в голове старика. Ты не хуже меня знаешь, что она может быть где угодно. — Рот матери искривила злая усмешка. — Она может быть сейчас даже во мне. Может, это она, забавляясь, разговаривает с тобой моими устами. А ты ничего не замечаешь.
— Почему… — Он грузно развернулся, словно каменный валун на шарнирах. Крупные кисти рук дернулись вверх, пытаясь поймать нечто невидимое. — Если бы я думал…
Мать заговорила снова, спокойным, будничным тоном:
— Конечно, сейчас ее во мне нет. Но если бы даже и была, ты бы ни за что не заметил этого.
В глазах ее сверкнула отточенная, выверенная угроза. Мать стояла напротив, прямая и изящная, и смотрела на Джона без тени страха.
— Может, все-таки объяснишь, что тебе нужно от Сеси?
