интуитивно чувствовала, что произошло то, о чём я точно
буду сожалеть и чувствовать вину. Хотя уже сейчас
червячок стыда и раскаяния пробивал подкорку головного
мозга, и от этого мне было крайне некомфортно.
Немного придя в чувство, я переоделась в спортивный
костюм и спустила на первый этаж, чтобы убить этот
привкус во рту. Тело ломило, а глаза слезились.
— Больше не буду так пить, — решила я, закрывая глаза
на секунду, чтобы побороть слабость организма и
головокружение.
Удивительно, что меня унесло в астрал всего от трёх
стопок текилы. Это был первый раз за всю мою взрослую
жизнь. Объяснение я нашла тут же — палёный алкоголь.
Даже после водки с тоником...пять бокалов...я не
чувствовала себя так гадко, как сегодня.
И это придётся пережить. Я достала из холодильника
прохладную воду и лимон, потому что один взгляд на еду, и я готова подарить свой желудок фарфоровому другу.
— Дорогая.
— Почему ты так орешь, ма? — проскулила я, наводя
себе спасительный напиток.
— Похмелье, — констатировала она и прошла к шкафчику
с лекарствами, пока я села за обеденный стол и
прижалась щекой о стеклянный стол. Да, так было
несколько лучше. — И, к твоему сведению, я сейчас
говорю как обычно. А тебе пора бы уже понять, что
спиртное не принесёт наутро ничего, кроме головной боли
и несварения. А также ты испортишь свой цвет лица, кожу, появятся пигментные пятна, целлюлит и ещё много
побочных отложений на твоём внешнем виде.
Эти слова я слушаю уже третий год и благополучно
пропускаю их мимо ушей. По законам жанра через минут
десять присоединится папа и тоже не упустит
возможности вставить свои познания в том, какие
последствия я буду переживать лет так через пять, а как я
испорчу гены, которые они хотят видеть в своих внуках.
Мама дорогая!
Я прикрыла глаза, чтобы приготовиться к нотациям, в этот
раз, как бы ни было отвратительно признавать — я готова
выслушать их и больше так не делать. Но моему
покорному повиновению и искреннему желанию
раскаяться, не дано было свершиться, раздался грохот от
входной двери, что я подскочила на месте, открыв глаза и
сев ровно. Но тут же издала стон от тянущей боли в
лобной части головы и оперлась головой в ладони, поддерживая себя локтями на столе.
Причиной шума стал папа, залетевший в столовую с
бордовым от злости лицом и выражением: «Кому-то будет
плохо». Не надо говорить, что кто-то это я. Только он вряд
ли уже узнал, что я переживаю своё первое в жизни явное
похмелье.
— Так, Мишель Пейн, какого черта, объясни мне, ты
