— Да. Ты — несчастный алкаш, мешающий нормальным людям видеть сны ночью.
Не знаю, чем мои слова так рассмешили Зака. Он залился громким смехом, запрокинув голову, и хохотал над чем-то почти минуту. И кто из нас ненормальный?
Неожиданно его смех прекратился. Роджерс вернул голову в прежнее положение, так же, как и я, скрестил мускулистые руки на груди и с кривоватой улыбкой посмотрел на меня.
— А ты кто тогда? — спросил он. Признаться, мне не понравился его голос. Такой тихий, спокойный, вызывающий неприятное предчувствие. Ну, как затишье перед бурей. Брр.
Я вопросительно выгнула бровь.
Зак чуть наклонился вперед, и все, на что я могла смотреть, только на его пухлые губы, выговаривающие эти ужасные слова:
— Ты — никто. По крайней мере, в этом доме.
Слова совершенно незнакомого и чужого мне человека не должны были вызвать у меня такое оцепенение. Однако я застыла, даже перестала дышать. В горле появился огромный ком, который я не сумела проглотить. Мир постепенно сузился до одних лишь голубых глаз Зака, и меня пробрала сильная дрожь. Они были холодными и жестокими.
Мне бы хотелось посмотреть на себя со стороны. Наверно, выглядела жалко. Я просто не ожидала, что когда-нибудь услышу нечто подобное.
«Ты — никто» прозвучал голос Зака в моей голове, и я услышала в нем насмешку.
Что было ужаснее, так это то, что парень сказал правду. Я не имею ни грамма веса в доме мистера Джеймса. Я здесь чужая, как и мама. И это никогда не изменится, даже если пройдет много лет, и наши две разбитые семьи будут жить долго и счастливо.
Мне хотелось закрыть глаза и уйти. Просто уйти и расплакаться. Но тогда я покажу себя, как слабого, не способного постоять за себя человека. А я не была такой. Я знала, что могу ответить, если нужно. Могу ответить так же жестко и холодно.
Я была более чем уверена, что Зак ожидал от меня именно такой реакции. Он хотел насладиться моими слезами. Не дождется.
Сжав челюсть, я обратила на парня ледяной взгляд.
Нужно быть наглой.
— Мне плевать. Хочешь ты этого, или нет, но я здесь, и, возможно, останусь надолго. Так что я не потерплю, если мой покой будет нарушен. А ты нарушаешь его, — мой голос оставался спокойным, а глаза горели от злости. — Я буду обламывать тебе кайф каждый раз, когда увижу пьяным. Ледяная вода — только начало, — и для пущего эффекта я натянула на лицо дьявольскую улыбку.
Вау, какая я коварная.
Если Роджерс и растерялся, то мастерски замаскировал это.
— Посмотрим, — уверенным голосом сказал он.
