- Что? – он вальяжно ухмыльнулся. – Опять кинешься избивать меня из-за своей грязнокровки, сумасшедший Поттер? При преподавателях?
Я оглянулся. Большая часть стола смотрела на нас. В их глазах мало что можно было уловить, но недружелюбность так и сквозила в их взглядах. Я понял, что мы в меньшинстве.
- Что скажешь, Потти? – Малфой ухмыльнулся.
- Ничего, - опять сквозь зубы процедил я. Гермиона все еще всхлипывала у меня на плече.
- Это правильно! – он опять ухмыльнулся. – Сейчас я оставлю тебя в покое, но это ненадолго. Запомни, мы теперь в одной лодке.
Я и сам уже это понял. Но сейчас для меня приоритетом была Гермиона. Надо было приводить ее в себя, чтобы остальные стали меньше пялиться и привлекать к ним внимание.
- Гермиона, ты слышишь меня?
Она подняла на меня опухшие глаза. В них была боль и отчаянье.
- Я с тобой. И у нас все будет хорошо! Ты мне веришь?
В ее глазах появилась искорка надежды. Она хотела поверить.
- Да, Гарри, я верю тебе…
На следующий день
- Я не мог заснуть. Я волновался за тебя. Как ты?
Мы сидели в Большом зале на завтраке, где появились одними из первых.
- Все в порядке… Хотя, - она задумалась. Под глазами были мешки, они покраснели и было видно, что она плакала. – После речи профессора Снейпа я поняла, что все еще хуже, чем я думала! Помнишь его слова «Мы не выносим сор за пределы факультета. Мы одна большая семья, со всеми вытекающими. Хотя и в семье не без урода». Помнишь, как он на меня посмотрел! Как на мусор, как на какую-то… грянокровку!
И она опять зарыдала. Я обнял ее.
- Успокойся, Герми!
Она подняла на меня заплаканные глаза.
- Ммменя… так еще… никто не называл… Может только папа иногда…
- Извини, я не хо…
- Нет, ннет, Гарри… Все нормально! Мне… мне даже понравилось, что ты меня так назвал. Как будто я опять дома…
И она опять заплакала мне в плечо. Я просто не знал, что делать! Я никогда не утешал никого, меня никто не утешал, я сам много раз так плакал в одиночестве в своем чулане, страдая от боли и безысходности после очередной порки или избиений Дадли. Мне самому никогда никто не говорил добрых слов на протяжении практически всей моей жизни, и я привык к тому, что большинству я безразличен, либо вызываю отвращение или раздражение, а чаще все вместе. Но… сейчас я испытывал те же чувства, что и тогда, в поезде, когда впервые ее увидел. Я не знал, что это такое, но я начал понимать, что это и есть то, чего мне самому всегда не хватало в этой жизни – забота и привязанность, желание защитить и уберечь. И я понял, что надо делать. То, что я всегда делал!
