— Глупая ты, — гладила она трясущуюся в гневе моську. — Ты не знаешь разве поговорки? На дураков и господ собаки не лают!
— Ого! — комически воскликнул Исаак Ангел. — Это что, бунт?
— Хуже, господин Ангел, — в тон ему отвечала Теотоки. — Это война династий. Я выхожу из вашего подчинения, любезный генарх.
— Как! — вскричал Исаак Ангел, а все остальные перестали есть и выглядывали из-за рододендронов и хризантем. — Вы выходите замуж?
— Да, и притом за Комнина… Вот со мною пришла моя будущая родственница, вы не узнаете ее? Правда, она давно в высшем обществе не бывала…
Исаак Ангел, конечно, тотчас узнал новую гостью. Даже разрумянился от волнения, хотя трудно было стать еще более румяным при его рыжей комплекции. Вскочил, стал улыбаться и кланяться, отгибая ветви рододендронов.
— О, блистательная Ира, Эйрини, дочь славнейшего Андроника!
Теотоки, смеясь, грозила пальчиком. Не промахнитесь, господин дипломат, принц Андроник еще не получил официального прощения.
Мисси встрепенулся и ткнул в бок своего однокашника.
— Глянь, глянь, эта белобрысая, худосочная, рядом с Манефиной племянницей! Это и есть принцесса Ира, дочь Андроника. Знаешь, что я подумал? Ведь ее за меня сватают. Давай-ка пересядем за их конец стола, я тебя познакомлю.
Пересели, но без ощутимых результатов. Обе высокородные девицы в ответ на изысканное представление Ангелочка только наклонили высокие прически, потому что были целиком поглощены фокусами, которые учинял вконец развеселившийся глава рода Исаак Ангел.
Он взял две деревянные ложки и браво отстукивал ими по столу пафлагонский марш, а верблюд Феодорит, тоже любитель застольных представлений, ухал и свистел, подражая оркестру.
Шагай, шагай, Андроник,
На остров на буян,
Круши, круши, Андроник,
Неверных агарян!
Это был давнишний марш пафлагонской фемы, когда она с принцем Андроником ходила на султана Араслана. Теперь марш стал народным куплетом и распевался слепцами на рынках. Девушки смеясь глядели из-за цветов на паясничающего Исаака Ангела.
Никита тоже стал смотреть на него. Он учился в их философской школе в Студийском монастыре на год-два старше Никиты Акомината и его дружка Ангелочка. Никита почти его не знал, слышал только о его выходках и склонности к шутовству, о том, что ректорат школы вынужденно его терпел — уж очень близкое родство с императорской фамилией! Будто бы в традиционной выпускной процессии, где школяры изображают «пещное действо», нечестивого вавилонского царя играл этот самый Исаак Ангел, очень талантливо играл, говорят. Но по традиции исполнитель роли царя Навуходоносора должен был быть по-настоящему высечен перед народом, и правило это сохранялось в философской школе полтысячи лет! А Исаак Ангел будто бы отказался лечь под розги.
