– Грубовато, – снисходительно сказал Чолли. – Что у вас с ним было? Ты тоже была в списке его побед? Знаешь, все эти миллионы девчонок по-прежнему его любят. Я как-то столкнулся с Бриджит, ну той девчонкой, которая всем говорила, что они встречаются и что она его девушка. Так вот она разревелась, когда спросила, как у него дела. Сказала, что он был любовью всей ее жизни.
Даника сузила глаза и поджала губы.
Чолли рассмеялся, показав остатки лазаньи во рту.
– А тут все наоборот, правда? Ты ему никогда не нравилась.
– Если не заткнешься, получишь салатом по хлебальнику! – прорычала Даника. Какое-то время они молча ели или, по крайней мере, делали вид, что едят. А потом Даника сказала: – Ладно. Я удваиваю ставку. Все или ничего. Я даю им шесть лет. Срок до 1998 года. И когда эти двое разведутся, ты заплатишь мне два миллиона долларов и я куплю себе квартиру в Париже. Enfin![10]
Чолли моргнул, у него на шее вздулись вены.
– То есть если я смогу заплатить – ты это имеешь в виду.
– Конечно, сможешь. Ты из тех изворотливых людишек, которые к тридцати годам умудряются сколотить целую сотню миллионов, – отозвалась Даника.
– Это был самый лучший комплимент в моей жизни, – признал Чолли.
Когда ночь сгустилась достаточно, чтобы в нее можно было спрятать очередную интрижку, Сьюзан толкнула Натали под ребра и они прыснули в свои чашки. Между ними установился негласный договор, что следующую ночь они проведут у Сьюзан. Пока только Натали можно было знать о том, что Сьюзан будет играть дерзкую дочку главного сериального злодея. И только Натали можно было знать о том чувстве, которое морем разлилось между ними…
– Моя карьера умрет в зародыше, если все узнают, что я чертова лесба, – сказала Сьюзан.
Что-то дрогнуло в Натали, но она ничего не сказала. Она не мешала Сьюзан хвастаться, хотя сама вынуждена была торговать за прилавком всякой ерундой, в то время как банковский счет подруги становился все больше с каждой секундой.
Взглянув на Натали и увидев, как она поглаживает листья поздней мяты, Лотто вдруг подумал, что она похорошела. Она избавилась наконец он своих усов, сбросила вес и стала одеваться со вкусом. И ей удалось раскрыть ту самую внутреннюю красоту, которую видел в ней Лотто. Он улыбнулся ей. Она покраснела и улыбнулась в ответ.
Внезапно всеобщее жевание замедлилось, и компания погрузилась в молчание. Карамельные пирожные разобрали. Кто-то поднял голову и посмотрел на небо, перечеркнутое следами самолетов. То, как медленно эти следы таяли в сгущающемся сумраке, внезапно напомнило им о мертвой темноволосой девушке.
