Арей долго не прислушивался к его бормотанью. Потом прислушался и понял, что едва ли Мировуд сам понимает, что бормочет. Волхв находился в полном самозабвении. Пересказать его бормотание было невозможно. Оно состояло из отдельных слов, восклицаний, звуков – зашкаливающее, до растворения доводящее восхищение безмерной мощью первохаоса. Мировуд умолял первохаос убить его, чтобы он слился с этими стихийными, не знающими удержу слепыми силами.
Силы эти проявлялись не только в молниях и дрожании земли. Ими было проникнуто все здесь. Арей ощущал их и внутри себя. Ему чудилось, что если бы его сейчас изрубили в клочья, то и клочья бы, и отдельные зубы продолжали бросаться на врага.
Какое тут добро? Какое зло? То, что здесь творилось, было вообще за гранью понимания. Арей бросился на Мировуда и принялся душить его, сам не понимая, что делает. Тот ухитрился ударить его шаром посоха в висок. Барон мрака отпустил его и сразу забыл о Мировуде, равно как и Мировуд забыл об Арее. Один снова что-то бормотал, другой трясся как в лихорадке. И оба глотали дождь.
Арей и Мировуд опомнились, только когда начали захлебываться. Мировуд перестал бормотать и на четвереньках пополз вверх. Арей карабкался за ним, вцепившись в его посох.
Дождь больше не лил. Последняя длинная молния разодрала небо, и на истерзанный лес опустилась тишина. Дымились стволы выкорчеванных деревьев. Из бурелома доносился звук, похожий на недовольное всхлипывание, какое издает собирающийся просыпаться ребенок.
– Не трогай мой посох! – потребовал Мировуд. – А то коснешься случайно шара – и…
Арей разжал пальцы, выпуская посох. Они шли по пепелищу. Земля под их ногами спеклась так, что звенела.
– Что, боишься? – спросил мечник.
– Нет.
– Да уж. Кто-то тут рвался слиться с силами первохаоса, но при этом почему-то сидел в овраге, – сказал Арей.
Мировуд что-то недовольно буркнул. Потом наклонился и занялся торчащей у него в бедре стрелой. Арей думал, что он будет ее выдергивать, но вместо этого волхв подхватил с земли продолжавшую пылать толстую ветку – огонь на ней был почему-то не алым, а молочно-белым, точно туманом подернутым – и, держа ее пылающий конец подальше от себя, коснулся веткой стрелы.
Тонкая стрела вспыхнула. Мировуд зашипел от боли. Упал на колени. Из его раны с обратной стороны выпал прошедший насквозь костяной наконечник. Сгоревшая стрела его больше не удерживала. Бледный от боли волхв бодал лбом землю.
– Ты уже делал так раньше? – спросил Арей, когда тот встал.
