– Извините, мэм, если я вам кайф сломал, – осклабился он.
– Хватит щериться, давай по делу.
– Так вот, Пол Хьюстон действительно работал в институте, умер больше года назад.
– От чего?
– Сердце, – коротко ответил Змей. – Да он уже был в довольно преклонном возрасте.
– Так! – задумалась Ли.
– Но это еще не все, – продолжал Змей. – Родственников ни здесь, ни в Америке у него не было, и смерть его скрыли, а фамилия до сих пор значится в списках сотрудников. Ты ведь знаешь, этих списков два. Один реальный, а другой – официальный для общественности. Так вот он – из второго. А почему это он так тебя заинтересовал?
– Так-так-так! Ну, вот, милый, мы и расставили точки над i, – как бы рассуждая сама с собой, тихо произнесла Ли.
– Утром займешься гостем ты, – бросила она Змею, выходя из комнаты.
– А что тянуть до утра? – крикнул ей вслед Змей.
Ли, не удостоив его ответом, вышла из комнаты.
– Ладно-ладно, наслаждайся, Клеопатра местная, – пробурчал ей вслед Змей.
Филиппины. Окрестности города Котабато
Отец Антонио заканчивал молитву, он молился о жертвах бандитского налета на институт, свидетелем которого невольно стал. Он молился о спасении душ безвинно погибших, обращаясь к Всевышнему, как к старому знакомому, с просьбой о прощении их в грядущий Судный день, в пришествие которого он верил свято и нерушимо. Он также искал поддержки у Господа в своих земных делах, молил указать ему путь истинный, просил совета.
Слова его молитвы были просты и не возвышенны, он действительно говорил с Богом, Бог был его другом, наставником, учителем. Бог был неотъемлемой частью бытия священника, таким же, как солнце, небо, море. Он чувствовал его во всем: в себе, в окружающей природе, в других людях, коих он не делил на плохих и хороших, злых и добрых.
Доказательства существования Бога ему были не нужны, он просто ощущал его, как ощущал прохладу воды, дуновение ветра, запахи леса, он жил с ним в его Божьем мире, какие же еще нужны доказательства?
Будучи католическим священником, отец Антонио понимал, что его отношение к Богу и представления о нем не совсем совпадали с канонами католицизма, и в молодости это причиняло ему немало страданий, он терзался этим, винил себя за это, считая это грехом, отступничеством, ересью.
Но шли годы, он взрослел, мудрел и в конце концов пришел к выводу, что церковь, религия и Бог – это три совершенно разные вещи, порою никоим образом не соприкасающиеся.
Церковь, причем любая церковь, вне зависимости от ее конфессиональной принадлежности – это всего лишь социальный институт со всеми вытекающими отсюда последствиями, как то: борьбой за власть, карьеризмом, а порой и откровенной, вопиющей бездуховностью. Пример тому – непримиримый, многовековой конфликт между двумя христианскими церквями – православной и католической, не способными поделить сферы влияния, даже календарь у православных до сих пор другой, старый, и все это в пику папскому престолу. Христианство учит смирению и терпимости, но где тут смирение и терпимость по отношению друг к другу?
