— Нет, она не знает. Она здесь, чтобы убедить меня принять работу и я собираюсь это сделать.
После этого что-то в мамином выражении лица изменилось. Она снова стала собой.
— Ты не можешь всё бросить и переехать в Калифорнию.
— Могу, — я повернулась и направилась к двери. — Думаю, я более импульсивная, чем ты считала.
Мама последовала за мной, переходя на испанский.
— Te trataran como suciedad, — они будут обращаться с тобой, как с грязью. — Ты этого хочешь? Денег, достойных твоего происхождения? Если да, мы можем нанять адвоката и просто взыскать алименты.
— Это не из-за денег, — сказала я. — Это из-за того, что я наконец-то пойму свою вторую половину, ту, которую ты всегда держала в секрете.
Она взяла меня за предплечье, останавливая меня в коридоре.
— Тебе не нужно никуда ехать, чтобы понять, кто ты. Ты Алексия Гарсия, красивая, умная, талантливая девушка. Разве ты этого не видишь?
Я вырвала руку.
— Тебе этого не понять, — она не могла. Она всегда знала обоих своих родителей. Она не росла наполовину пустой.
— Я понимаю, ты это делаешь, потому что злишься на меня. Это плохая причина, Лекси, — она снова протянула руку, но не дотронулась до меня. — Подумай об этом прежде, чем попадешься на удочку к этим людям.
— Почему я должна думать, когда ты этого не сделала? — я повернулась и пошла от неё, но я чувствовала, как она наблюдала за каждым моим шагом.
Я зашла в служебный лифт, трясясь, стояла внутри и смотрела на кнопки.
Не смотря на сцену с моей матерью, я не знала что делать. Я даже не знала, что сказать Кари. Сказать ей, что она моя сводная сестра? Что именно нужно сделать по этикету, чтобы преподнести такие новости? Это был огромный шок для меня, но по меньшей мере я ожидала чего-то подобного, я знала, что где-то у меня есть отец и возможно у меня есть братья или сестры. Но как Кари воспримет новости о том, что сделал её отец? Как она отнесется к тому, что у неё есть сестра к тому, что я — её сестра?
Я посмотрела вниз на свои теннисные туфли и их истрепанные шнурки, на свои выцветшие джинсы и неприметную футболку. Я сравнила это с её нарядом, вплоть до модных красных туфель на каблуке и блестящих золотых серег. Я была рада, что она не знала, кем я была и я не собиралась объявлять ей эту новость. Не сейчас. Не до тех пор, пока я не поговорю с Алексом Кингсли. Алекс Кингсли — вот кем он был для меня. Я не могла называть его отцом, даже в мыслях.
Я представила, как сообщаю ему. Я теперь видела его лицо, на месте размытого мужчины, стоящего рядом с лошадью.
