Пятью минутами позже ко мне заглянула Амия.
— Ты уже в порядке? — спросила она, и, не дожидаясь ответа, залезла ко мне под одеяло. Личное пространство было здесь понятием совершенно неизвестным. Со мной постоянно кто-то был рядом. Разумеется, Амия не хотела ничего плохого, да и мы стали в последнее время почти не разделимы. Амели, которой я регулярно писала, уже отпускала в своих письмах шуточки о том, не хотим ли мы обе вместе связать себя с Кэламом.
Иногда всё это действовало мне на нервы. Я сделала свирепое лицо и попыталась её игнорировать.
— Я бы могла рассказать тебе о Кэламе. Каким он был раньше, когда мы были детьми, — осторожно начала она. Я повернулась к ней лицом.
— Когда-то нам надо поговорить о нём, разве нет? — она смотрела на меня, словно извиняясь.
Она была права. До этого мы избегали этой темы. И вот, наконец, она пришла к выводу, что пришло время поговорить об этом.
Я кивнула. Я совершенно не могла сердиться на неё. Ведь она ничего не могла против законов своего народа.
— Ты хоть любишь его? — вырвалось у меня. Это был вопрос, который занимал меня больше всего, чаще всего. Она секунду размышляла, что ей ответить.
— Как брата, — тихо ответила она. — Также сильно как Элина, он мой кровный брат. Но Кэлам был добрее ко мне. Я была рада тому, что он был избран для меня.
— Кэлам сказал то же самое, — мрачно ответила я.
— Я люблю его не так, как ты. Будет неправильно, если мне придётся выйти замуж за него.
Я изумлённо посмотрела на неё. До этого она не казалась мне бунтаркой.
— Я думала, вы не противитесь законам вашего народа.
Она пожала плечами.
— Но от этого они не становятся правильными, разве нет?
— Я бы сказала, что с этой позиции мы ушли в развитии немного дальше.
— Я огорчу тебя внесением поправки, — глухо донёсся до нас протестующий голос Рейвен, — но и у людей, насколько мне известно, есть народы, в которых родители решают, кто на ком женится.
Мне пришлось снова признать поражение.
— Неужели ты не можешь поговорить с Эллином? Он должен отпустить Кэлама, — снова повернулась я к Амии. Она покачала головой.
— Совет старейшин разрешил нам остаться в Аваллахе, но ни мы не получаем новостей от наших семей, ни они не могут получить от нас весточку. Мы отрезаны от наших семей. Я очень беспокоюсь. И многие считают, что в этом виновата ты, Эмма. Тебе надо быть осторожнее. Некоторые из нас, кто учится в Аваллахе, происходят из семей, верных Элину. Мы надеемся, что они не решаться нарушить покой в здесь, но мы не можем быть в этом уверены на сто процентов.
