Он развернулся и направился к домикам.
Если он хотел этими словами меня успокоить, то у него явно не получилось. С другой стороны, у меня и в мыслях не было соваться одной в тёмную воду.
— А почему у каждого из шелликотов собственный свет? — спросила я Амию по дороге обратно.
— Свет принимает цвет твоих глаз. Не знаю, почему, просто так было всегда, — ответила она, словно это было что-то само собой разумеющееся.
— Из чего вообще сделан этот костюм? — спросила я снова. Он ощущался почти как вторая кожа. Мне даже было немного жаль снимать его.
— Костюмы ткут из редких водорослей, мы называем их майсгир. Это искусство, которым владеют только пожилые женщины. Когда шелликот вступает в возраст, в котором она больше не может иметь детей, тогда её посвящают в искусство ткачества. Это великая честь для женщины, выполнять такую работу.
Я удержалась от вопроса, чем же занимаются в этом возрасте мужчины, и слушала её дальше.
— К сожалению, мы находим эти водоросли всё реже и всё дальше и глубже углубляемся в моря. Каждый год кланы снаряжают экспедиции, но каждый раз добыча становится всё меньше, а некоторые группы не возвращаются вовсе.
В её голосу звучала печаль.
— Почему они не возвращаются?
— Мы не знаем точно. Моря очень загрязнены. В воде огромные пятна нефти и острова из пластика. Нефть осаждается на глубине, и когда она попадает на кожу шелликота, забивая поры, он умирает. Он задыхается, если не удаётся вовремя достичь поверхности воды.
Она смотрела на меня и в её глазах стояли слёзы.
— Так погибла моя мама. Она успела на поверхность, однако её обнаружили рыбаки, они поймали её, словно какое-то животное. Элин был с ней и видел, как они сетью втащили её на борт лодки. Он был беспомощен, и слишком мал, чтобы помочь. Мы больше никогда её не видели.
Мы остановились.
— Мне очень жаль… — сочувственно прошептала я. Больше я ничего не могла сказать.
— Элин из-за этого так ненавидит людей, — тихо добавила она.
Я кивнула.
— Но не всю люди столь ужасны, — она криво улыбнулась мне в ответ.
— Но не ужасные ничего не делают. И я не уверена, что это лучше.
— Вы что, всегда всё правильно делаете? — нерешительно попыталась я защитить людей.
— Нет, конечно, — она улыбнулась.
— Ну, тогда я спокойна.
— Мы не можем понять: как вы не осознаете, что сами себе вредите? Вы разрушаете не только наше жизненное пространство, но и своё собственное. Зачем?
Я пожала плечами. Я никогда раньше не ломала над этим голову.
