– Ты не смущайся. Не открещивайся. Твой пистолет. Милицейский, у милиционера твоего отобрали, значит, твой.
– Да кто же его знает? Лео говорит, что грозили. А чей он, кто его знает?
– Твой, твой. Сам успокаивал меня тогда, зимой, когда на милиционера они напали, что другое оружие у них не гуляет.
Максинов, бледнея, молчал.
– Вот, Евгений Александрович, докатились. Людей у нас с тобой с Нового года какая-то банда в страхе держит, а мы все ползаем на карачках, следы отыскиваем.
– Леонид Александрович…
– Молчи! Ты меня знаешь, я терпелив, но всему приходит конец.
– Леонид Александрович…
– Сказано – молчи! Сколько же нам еще трястись?
– Все силы брошены.
– Сколько, я спрашиваю? Только подумай, прежде чем ответишь.
– Леонид Александрович…
– Значит, чуть поумней попадаются бандюганы и тебе не по зубам?
– Хорошо организованная банда. Чувствуется, что руководит умный рецидивист.
– Это тебе, конечно, не хулиганье с улиц подбирать.
– Не уличный преступник. Качественный скачок совершили уголовники, вы верно подметили.
– Я-то подметил. А вот ты, генерал, не готов оказался. А у тебя качество уже переросло в количество.
– Если бы заявления поступали сразу! А то ведь сколько утрачено! По первым преступлениям никаких следов. Одни слова.
– И тысячи рублей похищены.
– К миллиону тянут.
– Откуда же деньги такие?
– Фамильные драгоценности. У евреев, армян традиции не наши.
– Вот тебе и след, как ты говоришь. Твой противник действует в среде людей богатых, которые боятся заявлять официально о своем богатстве. Куда ж ты смотришь? Или не знаешь, у кого что имеется? Так меня спроси! Я скажу!
– Эта версия отрабатывается, – закивал генерал. – Мы уже отслеживаем определенную группу людей. Приставил я кое к кому своих.
– Смотри, чтобы мне не жаловались. А то до смерти напугаешь! Топтунами-то своими.
– Комар носа не подточит, – посуровел генерал. – Одно плохо. С запозданием бьем. Весь автомобильный парк перевернули. Угоняли они санитарные машины накануне разбойных нападений или номера меняли на фальшивые?.. Если, конечно, сам шофер не участник…
– Это уж сам думай. Да не у меня в кабинете.
– Меры принимаем.
– Так сколько тебе? – Боронин никогда и ни о чем не забывал, поэтому его боялись, он знал об этом.
– Если раньше нас не вылезут опять с очередным… эпизодом, за месяц, товарищ первый секретарь обкома партии, выскребу со дна! – Максинов вскочил на ноги, вытянулся по форме, он тоже почуял недоброе в неподвижном холодном взгляде Боронина.
