– Геееоооргиий!.. – это был не крик, а жуткий вой сирены.
И чужак услышал, обернулся к скамейке. Руль в его руках дрогнул. Мотоцикл вильнул. Этого хватило Порохову промчаться мимо, лишь задев жертву локтем. Он сам едва не вылетел с сиденья, чужак, кувыркаясь, полетел в одну сторону, мотоцикл, освободившись, ринулся в другую.
«Убился парень», – усмиряя «ковровца», без мыслей в голове, как в тумане, тихо покатил Порохов кругом по стадиону, возвращаясь назад.
Возле недвижного раскоряченного тела стояла она. Нагнулась, плача. Тонкая, красивая. Беззащитные лопатки на белой спине из-под кофточки лезли в глаза. Чужак шевельнулся, перевернулся с живота на спину. Тяжело охнув, попытался подняться. Она рванулась ему помочь, он, приметив подъехавшего Порохова, криво усмехнулся, отстранил ее, поднялся сам. Все лицо его было залито кровью. Шатаясь, он доплелся до возмущенно тарахтящей «Панонии», поднял мотоцикл, взгромоздился кое-как и, не проронив ни слова, покатил мимо расступившейся толпы, как сквозь траурный строй.
Порохов глянул на незнакомку. Она плакала, пряча лицо в розовый платочек.
– Садись. Домой отвезу, – сказал он.
Она села.
Боронин уже набрал по телефону приемную.
– Максинова мне найдите. Нет, пусть подъедет.
И ткнулся в очередную папку на столе. Перед ним лежала сводка о происшествиях и преступлениях по области.
Но не успел выйти второй секретарь, на пороге отчеканил приветствие генерал.
– Ты что, под дверьми дежуришь? – удивился Боронин, не поздоровавшись. – Сводку вот твою гляжу.
– Дела, Леонид Александрович.
– Вздрагиваю вот, как притрагиваюсь. Уже и боюсь.
– Все нормально, – посочувствовал тот. – Без особых происшествий.
– Ну как же?
– Вы о «санитарах»?
– О них, о них. Иначе вызывал бы я тебя?
– След взяли мои орлы. Думаю, через недельку-другую и…
– Свежо предание. Ты мне о новогодних бандитах перестал рапортовать?
– На дно сели, сволочи, – опустил седую голову генерал.
– Вот и с этими?.. Как вы их обзываете-то теперь?
– «Санитары», Леонид Александрович. В уголовке у меня ребята острые на язык.
– Они бы у тебя в другом месте острыми были!
– След есть.
– Ты и в тот раз докладывал резво.
– Я контроль не снимаю.
– Врачи мне настоящие звонят. О делах «санитаров» каких-то?! Опережают тебя.
– Моисеич плакался?
– Алексея Моисеевича, понятное дело, «санитары» волнуют пуще всего. Но не только он. Ты сам-то вник, кого грабят бандюганы?
– Ну как же!
– Тогда рассказал бы мне. Я все же не последний человек, чтобы сплетнями перебиваться.
