По указанию генерала Куликова я собрал командиров полков, и мы провели рекогносцировку. Дивизия занимала оборону, как уже говорилось, на фронте 15 километров и в глубину почти на 12 километров. В полосе обороны примерно 70 процентов местности занимал лес. Это давало нам, обороняющимся, заметные преимущества, ибо лес лишал фашистские танки и мотопехоту свободы маневра. Они вынуждены были действовать на сравнительно узком участке. Мы же имели возможность заблаговременно организовать противотанковую оборону на опушке леса, вблизи дорог, причем орудия поставить для стрельбы прямой наводкой. В лесу мы могли расположить в относительной безопасности тылы, скрытно сосредоточить резервы. Боевые порядки дивизии по решению комдива строились в два эшелона, причем особое внимание мы обращали на обеспечение флангов.
Ночью полки вышли на отведенные им участки обороны и с рассвета приступили к инженерным работам: отрывали окопы, оборудовали огневые позиции и наблюдательные пункты. День был погожий, ярко светило солнце, над землей плыл густой аромат поспевавших хлебов, а из леса тянуло прохладой и доносилось разноголосье птиц. Меня не покидало странное чувство: казалось, что я нахожусь не на войне, а на маневрах и организую не настоящий, а учебный бой, каких за свою службу организовывал множество. Все в это июльское утро я старался делать так, как когда-то учили меня преподаватели в академии: обстоятельно, последовательно, методично, благо противник пока не появлялся.
Дивизионная разведка в течение ночи непрерывно прочесывала прилегавшую к полосе обороны местность. Разведчики докладывали, что впереди все пока спокойно. Правда, в одной из частей распространился слух о появлении в нашем тылу танков противника, но командиры и политработники решительно пресекли их. Должен заметить, что делать это было совершенно необходимо. В первые дни войны, когда обстановка не всегда была ясной, муссировалось много ложных слухов о «танковых клиньях» немцев, о появлении в тылу их крупных механизированных соединений и т. п. Такие слухи подрывали боеспособность и порой вызывали панику. В нашей дивизии с первых же фронтовых дней мы не только решительно пресекали подобные слухи и привлекали к ответственности тех, кто их распространял, но и сурово взыскивали с того, кто легко принимал их на веру. Помню, во время одного из боев состоялся у меня довольно крутой разговор с командиром стрелкового полка.
Встретил он меня взволнованный, даже растерянный:
