— Вы думаете, кто-то смеет его травить в моём древе?
Эти штуки — для определения ядов? Рин скорее отмечал окружающие события, чем действительно осмысливал их.
— Я должен исключить все возможности, — строгим голосом ответил доктор. Госпожа на какое-то время замолчала, внимательно рассматривая странные металлические предметы, но вскоре заговорила вновь:
— Я узнаю не все определители, — она требовательно указала на одну загогулину, потом на другую. — Что это?
— Позвольте моим профессиональным тайнам остаться таковыми, — сухо улыбнулся доктор в ответ. Он уже закончил свои непонятные манипуляции и, спрятав определители, полез в саквояж. — Пусть сейчас я и помогаю вам, обычно мы по разные стороны баррикад.
Тиантей хотела было возмутиться, но доктор уже протягивал ей небольшую баночку тёмного стекла. Внутри виднелось с десяток горошин:
— Давайте начнём с вот этого. Давать по одной таблетке утром натощак, каждый день. Запивать большим количеством воды. Здесь доза на двенадцать дней. Они действуют не сразу: нужно хотя бы пять дней постоянного приёма, чтобы стал заметен эффект. Через неделю я приеду ещё раз.
— Что это? — Тиантей говорила возмущённо, но баночку взяла и теперь вертела в руках, наблюдая, как перекатываются горошины внутри.
— Не волнуйтесь, ничего опасного. Думаю, не буду портить вам развлечение, и вы сами найдёте это лекарство в древних трактатах по его составляющим. Только не переводите на эксперименты много таблеток, некоторые их ингредиенты очень дороги, и у меня их не так уж и много, — доктор уже упаковал скляночки и встал. — Начинайте приём с завтрашнего утра. Если ему резко станет хуже — немедленно вызывайте меня. Ни в коем случае не пропускайте приём.
— Это противоядие? — Тиантей хмурилась, и Рин непроизвольно начал волноваться вместе с ней. Сил бороться со своей маской не было.
— Нет. К счастью, мне не удалось выявить никаких ядов. Скажем так, очередная настойка для поднятия духа. Всего доброго.
Ещё какое-то время до него доносились удаляющиеся голоса, но прошла минута, и все звуки стихли. Рин остался один. Он закрыл глаза, проваливаясь в уже знакомое оцепенение.
Разбудил его шорох одежды. Кто-то ходил по комнате, стараясь не шуметь, и именно эта осторожность вырвала его из сна. Рин едва приоткрыл глаза — со стороны не догадаешься, что он проснулся. Нири, его горничная, прибирала комнату после посещения лекарей.
— Почему ты боишься меня? — шёпотом спросил Рин скорее по привычке, чем ожидая услышать ответ. Нири всегда вздрагивала, когда он спрашивал об этом, даже когда думала, что он не смотрит на неё. За прошедшие полгода она постепенно привыкла к его голосу и уже не бледнела, когда он просил принести чаю или свежих полотенец. Но этот вопрос всегда пугал её. Вот и сейчас она затравлено замерла над столиком с венчиком для пыли в руке.
