Летун показал мне место, где была их хрустальная пещера, которую разрушили мягкокрылы. И саркофаг, где он укрыл трупы своих детей и жены. Он с трудом растолковал мне, что это такое… Таких саркофагов здесь было много. Странный, я бы сказал, дикий обычай — хранить обезображенные трупы. Все равно, что постоянно расковыривать собственные раны… Мы обнаружили и новый саркофаг, которого летун еще не видел. Там под прозрачными кристаллами рядочком лежали обугленные трупы десяти летунов и десяти паучат, которые когда-то были моими Я… И прожорливое пламя вновь охватило мое тело — а я-то думал, что все забылось… И я бросился прочь…
Новая хрустальная гора выросла прямо у подножия склона с моей пещерой. Я ощутил в летуне восхищение и восторг, когда он увидел это. И оставил его там. А сам быстро вскарабкался к моей пещере.
Там было пусто и темно. По закоулкам блуждал неприкаянный сквозняк… Я старался ни о чем не думать и не вспоминать… Я и так все помнил и знал… Я хотел жить… Зачем?..
На это мне летун сказал как-то: Тайна сия велика есть. И пока есть Тайна, жизнь имеет смысл… Может быть, он прав…
А я закрепил нить у входа, и зеленая светлая спираль начала медленно, но упрямо ввинчиваться в темноту… И мне показалось, что непроглядный мрак впереди — та самая ловушка, из которой никогда не выбраться…
О! Как мало меня!..
Тоска ледяным ветром овевала самую высокую на планете вершину, совершенно оголяя ее и посыпая каменной крошкой снежные свеи. Она топорщила перья и пыталась пробиться сквозь толстый слой пуха. А главное — тоска сидела внутри, и разрасталась и вырывалась в мир изнутри…
Тело не мерзло. Слегка подмерзали культи крыльев, но и они с каждым днем все гуще покрывались перьями. Скоро холод будет и вовсе не страшен… Мягкокрыл полной грудью вдохнул чистый легкий воздух вершины и вспомнил давящий, густой, как вода, спертый, как гниющая плоть, воздух пещеры, где он тянул свою рабскую лямку…
Тоска звенящей тишиной висела в темноте пещеры, слегка оттененной зеленоватым свечением воронкообразной паутины, на краю которой застыл Паук, невидящим взглядом красных светящихся глаз уставившийся в черный провал. Хотя чернота эта была лишь отражением того, что он ощущал в себе. Свет стал невыносим, напоминая пламя, в котором погибли десять его Я и десять плененных им твердокрылов. Плененных для установления контакта и взаимопонимания… «Называется, поняли друг друга… И скрепили понимание взаимосожжением… Какой идиотизм!.. А другие Я твердокрылов, которые подожгли ловушку, чего они хотели этим добиться? Они считали, что их плененные Я мертвы? Тогда какие же они Я?!.. Все верно — никакие они не Я единого разума, а каждый сам по себе, как я сейчас. Это мне объяснил твердокрыл Айс. Хотя, конечно, я и сам чувствовал, что у твердокрылов нет общего Я, иначе их пленение было бы невозможно, но я не понимал тогда и не способен был понять, что это значит и к каким последствиям может привести…
