— В твоих Айятах сказано: «И посмотрел я в зеркало своего Горя, и увидел в нем свою Радость…»
— Неужели? — искренне удивился Айс. — Значит, ты полагаешь, что в бедах твоего сына повинна его радость?
В глазах вестового полыхнуло пламя отчаяния. Или это был лишь блик от факела?..
— Это сказал ты… — глухо ответил вестовой, глядя в глаза Верховному Айяру.
— Сказал… Но ты-то как думаешь? Жизнь-то твоя, и сын твой…
— Больно бьешь, Верховный, — прохрипел вестовой. — Зачем?
— Чтобы услышать правду. Сейчас наше спасение только в ней. Но глупо думать, что вся она доступна мне. Каждому доступна лишь та ее часть, которую он выстрадал. Не мог же я выстрадать всю Правду! Тогда бы я был не твордокрыл, а бессмертный Айяр Айяров… Но почему-то таких не видно в нашем небе…
— Правды хочешь, Айяр?.. — поднял глаза вестовой, и красные сполохи вместе с осколками черных теней делали его лицо словно бы высеченным из красно-черного камня. — Так я думаю, что твой айят не врет. Если «моя радость» — это радость Стаи, то есть ее потребность… Мы не учим наших детей различать эти радости, и дети гибнут за радости Стаи, но виноваты ли они в своей слепоте?..
— Быть тебе Айяром, вестовой… Твое имя?
— Айян…
Айс вздрогнул.
— Так звали моего сына…
— Знаю.
— А как звали твоего?
— Айк.
Они помолчали.
— Ты прав, Айян, — прервал молчание Верховный Айяр. — Хотя многим в Стае твои слова не понравились бы… Да, для того, чтобы сохранить Стаю, надо научиться отказываться от тех радостей, из-за которых гибнут ее дети… Ради главной радости — жизни. Вроде бы все верно… Ты согласен?
— О, да!
— Но только куда нас приведет этот путь, друг мой?.. В мире, полном столкновений противоположных радостей… Жизненное пространство не бывает пустым. Если мы освободим какие-то его участки, отказавшись от некоторых радостей, то есть потребностей, их тут же займет кто-то другой… Мы покинули гнездовья и переселились в пещеры. Но стало ли нам здесь безопасней? Ведь мы, не спросив разрешения, заняли чье-то место… И так, отказываясь от своего жизненного пространства, которое состояло из наших естественных радостей и потому определяло сущность нашей жизни, в поисках спасения мы вторгаемся в чужое жизненное пространство и находим новые, неизвестные нам опасности, бороться с которыми мы еще не умеем. Мы теряем сущность жизни, перестаем быть собой, но что обретаем?.. Спасителен ли этот путь, Айян?.. Ты винишь меня за то, что я хочу вернуть Стаю в хрустальные гнездовья, потому что твой сын исчез, добывая хрусталь? Я повторяю — исчез, а не погиб — ведь пока мы с тобой не обнаружили никаких следов его гибели…
