— Она мне не рабыня, — безразлично проговорил Ноа, отхлебнув из чашки.
— Как тебя зовут, солнце? — проигнорировал брата Дааф и, щелкнув пальцами, вернул мне голос.
— Послушай-ка брат, — недовольно начал Ноа, — ты в моем доме отменяешь мои заклятья…
— Твои? А я думал, это я вчера наделал, — заржал тот.
Да, братья были совершенно разными. Вернее, они, конечно, были похожи: одинаковый рост, острые черты лица, прямые большие носы, вот только глаза разные. Если у Ноа чистый зеленый цвет, то глаза Даафа были мутными, с залегшими синяками, хотя может быть тому виной спиртное.
Кроме того у Даафа длинные волосы, которые сегодня аккуратно зачесаны в хвост, и он казался еще худее Сальваторе, хотя его это абсолютно не портило. Я не могла понять, кто из них старше. Возможно Ноа, поскольку он своей серьезностью и аристократическим снобизмом казался намного старше брата, но меня смущало, что у Даафа возле глаз залегли мелкие морщинки. Хотя, может быть это из-за того, что он часто щурится? Или, вполне возможно, причиной тому его веселость? Мне его шутки уж точно не понравились!
— Так как тебя зовут, солнце? — с лицом примата, получившего банан, переспросил Дааф.
— Раиса, — ответила я, не решаясь подойти и сесть за стол, поэтому оперлась на низкий подоконник и поставила на него кружку.
— Раечка, иди к нам, составь компанию, — довольно оскалился он.
— Спасибо, я тут.
Но ему явно не сиделось на месте, поэтому он вскочил и, подойдя ко мне, приобнял за плечи, вынудив подойти к столу, при этом приговаривая:
— Я вчера погорячился малек, не обессудь… — Я беспомощно уставилась на Сальваторе, ожидая помощи.
— Дааф, отстань от неё, — устало произнес он, — тебе ведь было сказано: она не рабыня.
Тот вздохнул и, отлепившись от меня, повернулся к брату.
— Ноа, ты что головой стукнулся? С каких пор якшаешься с людьми? — сейчас Дааф был серьезен, поэтому еще сильнее напоминал самого Ноа. — Не ты ли мне говорил, что все люди рабы? Не ты ли разрушил…
— Так, стоп! — рявкнул Сальваторе. — Этот человек не мой раб. У неё есть хозяин, хотя это и не твое дело. И если ты еще раз до неё дотронешься, двери этого дома закроются для тебя навсегда. И моя защита тоже. Будешь сам разгребать то дерьмо, из которого мне тебя приходится все время вытаскивать, понял?!
Дааф сверлил брата взглядом, но, не выдержав его, отвернулся, принявшись лазить по полкам.
— И выпить нечего, как ты живешь…
— Дааф, ты понял меня? — не оставлял своего Сальваторе.
