У Фила большие глаза. Нет, сейчас я не пытаюсь сделать ему комплимент, это констатация факта. У него нестандартная внешность и яркая мимика, из-за которой на молодом лице уже в тридцать лет можно разглядеть множество крошечных морщинок, они то разглаживаются, то становятся заметнее в зависимости от его настроения и мыслей. Филипп или стрижет под машинку, или вновь отращивает темные чуть вьющиеся волосы, улыбка непрерывно в любое время и при практически любых обстоятельствах играет на французских тонких губах. При рождении прямой, идеальный, но из-за падений в детстве ломанный дважды нос добавляет мужественности, - всё это теряется на фоне огромных карих глаз, которые либо отталкивают, либо притягивают окружающих, как необычная футуристическая форма макета автомобиля будущего. Или ты приходишь в полный восторг, или отшатываешься, но никогда не остаешься равнодушным. Фил цепляет всех в ту или иную сторону. Я обожала его глаза, и с удовольствием в них тонула, особенно когда видела, как загорается темный огонек желания. Моя мать не любила смотреть в них, говорила, что теряется и чувствует себя неловко. Аня же высказалась как-то, что он похож на муху, открыто высмеивая его фамилию.
Так вот, когда Фила выбивали из равновесия, что случалось редко, но случалось, его глаза распахивались, становились еще больше. И именно сейчас он смотрит на панка жутким, нездоровым взглядом, от которого у меня закололо в груди так резко и больно, что пришлось крепче вцепиться в спинку стула. Его глаза дикие и пустые одновременно, без капли страха. Он вне себя, и уже решил, как будет действовать.
Они уходят вдвоем, но возвращается он один через шесть минут двадцать семь секунд. Я знаю точно, так как смотрю на часы. Я попросила бармена вызвать полицию, а потом не отрывалась от циферблата, не понимая, оставаться мне на месте, или бежать искать мужа. Его не было бесконечных шесть минут, после чего он, как ни в чем не бывало, улыбнулся, сел рядом, перетянул меня к себе на колени и, прерывая поток вопросов, заткнул мой рот поцелуем, крепко обнимая. «Пошли трахаться, надоело мне тут», - говорит на ухо, прикусывая мочку уха, его дыхание щекочет, и только по его частоте я понимаю, что Фил все еще нервничает. Уйти немедленно не получается, еще какое-то время мы обнимаем друг друга, не в силах оторваться. Я так за него боялась, что от ужаса вспомнила молитву, которой научила меня бабушка в далеком детстве. К тому времени Фил уже стал моим миром, я не представляла, как вообще можно улыбаться и о чем-то мечтать, если потеряю его.
