– (Хорошо), – Орриэ-лаэ улыбнулся, но взгляд его блеснул холодом стали. – (Узнаешь. Позже. Магия нельзя. Без разрешения – запрет).
– (Нет!) – хмурые бровки, упрямо вздёрнутый носик. Хиден топнула ножкой. – (Когда захочу, тогда и буду!)
– (Отправлю обратно. Сюда не вернёшься).
– (Нечестно!) – губы девочки обиженно задрожали.
– (Очень честно), – мужчина потрепал девочку по голове. – (Или ты слушаешься, или Нижний мир).
***
– Какая хорошенькая! Кто она? Его дочь?
– Нет, племянница. Хозяин привёз её с Воздуха. Так я слышала.
– Чудная она. Бродит везде, глядит на самые простые вещи так, словно никогда не видела. Дикари эти Воздушные!
– Ты чего говоришь-то! Сейчас хозяин услышит…
– Я вчера её встретил на кухне, спросил, может, она хочет чего. А она молчит, только глазами хлопает. Напугалась.
– Да не, она всё время молчит. Этина с ней вон сколько раз говорить пыталась. А она не отвечает.
– Может, она немая?
– Нет, с хозяином она разговаривает, я слышала. На каком-то странном языке…
Начало августа
Беловолосая девочка отложила флейту и обернулась на чуть слышный скрип двери. Неужели ещё один посетитель пожаловал в зверинец, главным экспонатом которого Хиден себя ощущала? Нигде не найдёшь покоя!
Похоже, все обитатели особняка сочли долгом хоть одним глазком, но взглянуть на ребёнка, привезённого Орриэ-лаэ из очередного путешествия – к ней относились, как к необычному зверьку, диковинной птичке. Не то чтобы подобное внимание девочку раздражало…
Сначала она отвечала всем этим людям не меньшим любопытством: пристально наблюдала за ними, пытаясь понять, кто есть кто и чем занимается, дивилась тому, как легко они воспринимают настоящие чудеса частью быта. А теперь, почти месяц спустя, непрестанное внимание слуг успело порядком поднадоесть. Особенно на нервы действовал лакей, с преданностью собаки следующий за Хиден повсюду, услужливо открывающий двери и отодвигающий для девочки стул за столом – как будто она сама не может этого сделать. Ещё приелось всё время ловить на себе взгляды служанок, постоянно норовящих начать уборку именно в том помещении, куда пришла Хиден. Девочка даже провела эксперимент: если прийти в какую-либо комнату и подождать, пока горничные начнут уборку, а потом перейти в соседнюю, то они справятся с вытиранием пыли за пятнадцать минут, но если остаться, то процесс наведения чистоты растянется часа на полтора.
Самое обидное, что Хиден не может даже попросить этих людей оставить её в покое: недостаточно знает язык, научилась говорить лишь с равными. А со слугами нельзя говорить, как с равными – почти такой же проступок, как мысленная речь, так сказал дядя Георг. Или нет, господин Орриэ-лаэ? И как его называть?
