— Произошедшее вчера… — она замолчала, почувствовав, как его пальцы легонько пробежали по спине: от плеча до поясницы, нежные, даже слегка игривые касания. Это был своего рода ответ на ее так и не произнесенный вопрос.
— Мне очень понравилось, — она повернулась на другой бок и оказалась в кольце его сильных рук, уже не таких холодных, как раньше. На губах ангела заиграла уже знакомая Монике лукавая полу-улыбка.
— Тогда можем повторить? — предложение было подкреплено нежным поцелуем.
— Почему бы и нет? — в тон ему ответила Моника и в следующую секунду ангел снова прижался к ее губам в страстном поцелуе.
Так началось утро первого января две тысячи шестого года.
* * *
А январь пришел внезапно — декабрь пролетел незаметно, и все чаще Монику посещала мысль, что это были самые счастливые дни в жизни. Марк оставался в облике человека, и девушка, находясь в коконе счастья, почти забыла, кем является ее любовник на самом деле.
Влюбленность будто открыла второе дыхание, а за спиной выросли крылья. Пусть данные сравнения и типичны при описании столь прекрасного чувства, как любовь, или подобного ему — влюбленности, однако Моника действительно была окрылена.
И ее друзья, те самые, что остались рядом, узнав о болезни, врачи, к которым на приемы наведывалась девушка, родственники, с кем редко, но виделась, — все отметили, что она выглядит чудесно.
Может, болезнь отступила перед любовью?
Однако жизнь не сказка… и червь продолжал грызть организм изнутри. Он словно термит тихо делал свое дело, терпеливо ожидая результата трудной работы — краха всей конструкции, о чьи подпорки он так старательно точил зубы.
Иллюзия счастья разбилась в самый нежданный момент, как это обычно и бывает… оставив после себя только поблескивающие в свете воспоминаний осколки.
— Ты будешь кофе?
Марк сидел за столом и смотрел в окно. Сегодня он был необычно мрачен и молчалив, прямо как в первые дни их знакомства. Моника давно не видела его таким, и змея тревоги, все это спящая, неприятно шевельнулась в пробуждении.
— Что? — он выплыл из своих раздумий только, когда девушка повторила вопрос. — Кофе? Да, с сахаром.
— О чем задумался? — разливая в кружки кипяток, спросила художница.
— Да так… о своем…
— Долг? — теперь беспокойство приподняло голову, заинтересовавшись сложившейся ситуацией.
— Вроде того, — еще один уклончивый ответ со стороны ангела, и Марк поднялся.
Подошел к Монике и взял у нее из рук кружку. Отпил горячей жидкости — его пустой взгляд снова устремился в окно, где валил сплошной белой завесой снег.
