Хозяйка так и впилась в лицо незваного гостя. Но его это совершенно не смутило. Похоже, он нередко сталкивался с враждебным отношением и привык оставаться невозмутимым в подобные моменты. Правда, грозный взгляд худосочной женщины, явственно говорящий, что в ботинках внутрь квартиры ходу нет, вынудил Павла Павловича разуться. Вот только, ударивший в нос «аромат» наверняка заставил Веру Сергеевну пожалеть о собственной настойчивости.
Соседка уклонилась от всяческих намеков гостя, вившихся вокруг чаепития, потребовав поскорее перейти к делу.
— Итак, как я сказал г-ганее, я — пг-гетставитель дома пг-гестагелых, — Веру Сергеевну передернуло от сымпровизированного гостем натюрморта на кухонном столике, застланном красивой турецкой скатертью: грязный платок и видавший виды портфель. — Вот документики.
Потертая справка с гербом и паспорт подтвердили сказанное.
— Кхм, а зачем вы собственно пожаловали? — одернула оглядывавшегося по сторонам Павла Павловича хозяйка, скривившаяся еще больше, когда натюрморт увеличил количество предметов: к портфелю и «простыне» присоединились замусоленные пухлые папки.
— О, так я по делу, — толстые пальцы с ногтями, нуждавшимися хотя бы в минимальном маникюре, принялись перебирать бумаги в зеленой пластиковой папке. — Ага, вот оно!
От победоносного вида, излучаемого потным лицом, мне стало совсем неуютно. Интуиция теперь не просто скромно намекала, а отчаянно вопила о грядущих неприятностях. Я с волнением ждала, пока юрист озвучит, зачем пришел.
— Итак, Виолетта Степановна, довожу до вашего сведения, что согласно этому документу, кваг-гтира, г-ганее пг-гинадлежавшая вашей бабушке, пег-геходит в собственность Дома-интег-гната пг-гестагелых и инвалидов ┼34.
— Как?! — одновременно ахнули мы с Верой Сергеевной.
— Пожалуйста, пожалуйста, посмотг-гите.
Трясущимися руками я взяла предложенный лист. Надежда, что все это дурной сон, таяла с феноменальной быстротой.
— Копия?
— Дорогая, Виолетта Степановна, вы должны понимать, что таскаться с ог-гигиналом… в наше вгемя кгайне небезопасно, — заискивающая улыбка снова обнажила неухоженные зубы.
Когда мои глаза оторвались от изучения завещания, в душе не осталось и капли надежды. Я рассеянно посмотрела на визитера, потом наткнулась на сочувствующий вид Веры Сергеевны. Перевела взгляд на тортик, теперь казавшийся таким неуместным. Бабушка… Как же так?
— Но дата… Этому завещанию уже пятнадцать лет. Может, есть другое?
