— К счастью! — отозвался звонкий голосок. Аня? Что она тут делает?
Я поспешила в комнату, откуда доносились звуки. Толкнула дверь. Та послушно открылась, выставив напоказ странную картину. На кровати среди густо-лиловых шелковых простыней белело шикарное тело моей лучшей и единственной подруги. Рядом, неуклюже склонившись, собирал с темного паркета осколки Андрей, одетый лишь в цветастые шорты, которые я подарила ему в начале лета. Шорты, в которых он еще позавчера лежал на диване и целовал мои пальцы, признаваясь в любви до гроба, а я гладила его густую русую шевелюру и хохотала от счастья, обволакивавшего и заполнявшего собой каждую клеточку.
Приметив нежданную гостью, бесстыжие глаза Ани потемнели. Улыбка чуть скривилась и стала наглей. К ужасу, я поняла: это радость. И это после того, как она не раз подчеркивала, что в Андрее кроме машины да квартиры и смотреть-то особо не на что!
— Вита? — изумился мой любимый. На миг показалось, что его глаза вот-вот выскочат из орбит — и их, как и осколки придется разыскивать на полу. — А почему так рано?
Его взгляд устремился к стене, на которых висели часы-коллаж из наших совместных фотографий.
— Хотела тебе сюрприз сделать. Но ты меня опередил, — кто это сейчас сказал? Разве это мой голос? Такой равнодушный и холодный? Как это возможно, когда внутри все кипит от гнева и обиды? Я швырнула серебристый ключ, тот самый, который открывал дверь (как казалось еще минуту назад) в квартиру счастья. Железка сделала сальто, жалобно звякнула и замерла.
— Больше мне не звони, — бросила я уже через плечо, не в силах рассматривать это предательство ни единой лишней секунды, и устремилась к входной двери.
— Вита! — вопль Андрея догнал на выходе. — Постой, Вита! Я сейчас все объясню!
Я горько усмехнулась и понеслась по ступенькам вниз.
— Виолетта, постой! — звал любимый, но я бежала еще быстрее. Осенний порыв подхватил меня под мышки и потащил прочь от ставшего теперь ненавистным дома. — Вита!
Хотелось остановиться и бросить в лицо обидчику, что он мне безразличен! Но ком горечи, застрявший в горле, не позволял даже нормально вдохнуть. Слезы застилали глаза. Я смогла лишь обернуться. Андрей бежал почти нагишом, шлепая вьетнамками по холодным лужам. Я припустила изо всех сил, стараясь затеряться среди домов, раствориться в воздухе. Надеялась, что ветер унесет его обратно в холостяцкую постель с лиловыми простынями и белокурой предательницей. Город был на моей стороне и позволил заскочить в заднюю дверь убегающего автобуса. Разрисованное каплями дождя окошко не помешало разглядеть отчаянно жестикулировавшего Андрея, остановившегося посреди огромной лужи.
