Услышав позади себя быстрые шаги, обернулась.
— Смотри сюда. — Подойдя к ней ближе, Виталий чуть наклонил голову и указал пальцем на левое ухо. — Сразу в постель или сначала в ресторан сходим?
— О боже… — На Машу накатило безудержное веселье, и она громко рассмеялась. — Вы меня неправильно поняли. Я пошутила.
Бажин поддержал ее смех легкой улыбкой:
— Это была удачная шутка. Но ты даже не представляешь, насколько я азартный и рисковый человек.
— Вы, скорее, упрямый. И вам все-таки придется как-то обуздать свое упрямство. — Смотрела на золотую сережку и никак не могла поверить, что он все-таки сделал это. И не представляла, что он решится на такое, но это точно не имитация пирсинга и не клипса, Виталий Эдуардович действительно проколол ухо и вдел серьгу.
— Это невозможно. Это мой главный недостаток. Но, как у любого человека, у меня есть свои достоинства. Я добрый и отзывчивый, Машенька.
— Что-то не верится, — разбавила свою веселость здоровым скепсисом.
— Так ты меня ни о чем не просила. Попроси.
— О, да. У меня есть одна просьба.
— Какая?
— Оставьте меня в покое, Виталий Эдуардович.
— Нет, эта просьба неадекватна моим возможностям. Оставить тебя, Машенька, никакой возможности не имею. Силы воли не хватает.
— Вот. А говорили, что отзывчивый. — Сегодня никак не могла сдержать улыбку.
— Очень. Как вижу, так у меня все на тебя отзывается.
— Вот в это я охотно верю. Тогда мне придется что-нибудь предпринять.
— Например?
— Оформлю вам на участке маковую поляну. Загребут вас суток на пятнадцать, а я за это время успею завершить посадки.
— Главное, чтобы не кокаиновые кусты.
— Тоже можно. Они, знаете ли, очень фактурные. В моем деле главное — фактура. — Отступила на шаг, чтобы избежать с ним опасной близости, хотя отступать особенно было некуда, они стояли аккурат у живой изгороди. Впечататься спиной в стриженный кустарник тоже не хотелось.
— Маняша, не веди себя как стерва. Ты же не стерва. Мне в Минфин завтра, я задаром буду позориться?
— Так снимите сережку.
— Нет. Тут дело принципа.
— Тем более. И, вообще, мне кажется, что в Минфине у вас все свои и вашей репутации ничего не угрожает.
— Это ты меня сейчас обвинила в связях со злостными коррупционерами?
— Как я могу? Я всего лишь хотела сказать: вам точно наплевать, что о вас подумают в Минфине, потому что дверь вы туда, по всей видимости, ногой открываете.
— Логично, — кивнул он и сделал шаг, стремительно сократив с таким трудом отвоеванное расстояние. Пригнулся и проговорил, понизив голос: — Маша, ты со мной флиртуешь.
