Но за последние месяцы ужины изменились. Хотя, нет, ужины не изменились, а изменилось количество вина, которое пил отец. Чем больше он выпивал, тем чаще его глаза прожигали меня, когда он желал мне спокойной ночи.
Я начала выливать его вино. Он еще не заметил.
И затем я полностью уделила все свое внимание Дому Вейлоров.
Да, конечно, Мэри и Карсон помогали мне… точнее давали советы.
Повар составлял список продуктов, но именно я одобряла меню. Как когда-то сказала Мэри, это было похоже на то, как будто дух моей матери вселился в меня — я больше не была девочкой.
Я пыталась убедить себя в том, что это был прекрасный комплимент.
По правде говоря, я думаю, что, начав выполнять свой долг сейчас, и продолжать выполнять его дальше, это не лучшая идея.
Не только работа хозяйки Дома Вейлоров так изменила меня. Люди тоже изменили своё отношение ко мне.
Да-да, поначалу я была охвачена, обязанностями, принадлежавшими матери. Я и понятия не имела, что она не только управляла домашним хозяйством и слугами, помогала разобраться отцу в его рутине, контролировала меня и вызвалась добровольцем два раза в неделю в Общей Федерации Женского Клуба кормить и заботиться о бездомных женщинах и детях Чикаго. Мать умерла пять месяцев назад, и за это время я полностью посвятила себя её работе. Таким образом, когда Эвелин Филд и Камилла обратились ко мне в середине утра, в начале прошлого месяца, и спросили, не хотела бы я присоединиться к их поездке на велосипедах к берегу и устроить пикник, я была действительно поражена радостью к свободе, тем более, зная то, что отец уже уехал в банк.
― О, да! ― радостно ответила я, убирая свою авторучку и отодвигая список продуктов, который я просматривала. Я помню, какими счастливыми были Эвелин и Камилла, когда я согласилась. Мы внезапно засмеялись.
― Эмили, я так довольна, что ты поедешь с нами. ― Камилла обняла меня. ― И ты выглядишь так хорошо — не бледная и вообще не худая.
― Так и есть, совсем не бледная! ― согласилась Эвелин. ― Ты так же красива, как и всегда.
― Спасибо, Эвелин. Я так по всем скучала. ― Я колебалась, чувствуя потребность разделить уверенность хоть с кем-то, кто не был слугой — или моим отцом.
― Было очень трудно, когда твоя мама умерла. Действительно трудно. ― Камилла закусила губу. Эвелин выглядела так, как будто сейчас расплачется. Я быстро вытерла щеки тыльной стороной руки и снова улыбнулась. ― Теперь, когда вы обе здесь, я чувствую себя намного свободнее, чем в течение многих дней и недель.
