Виктор не чурался работы. Ему не составляло труда вынести мусор, починить кран, приладить отваливающуюся дверцу у старого шифоньера. Любому дому требуется мужская рука.
Майе Ивановне нравился его низковатый, громкий голос, высокая, мощная фигура, простоватые повадки. Грубоватая и суровая мужественность Виктора будила в больной женщине нечто слабо тлеющее в тайниках её подсознания. Это все вместе так напоминало ей полновесную, реальную жизнь, которая для неё уже, увы, отшумела.
Марьяна никогда ничего не просила и не делала тетке двусмысленных намеков. Она входила, и дом оживал. В форточки вплывал свежий воздух, появлялись свежие простыни, свежие продукты. Певучий говорок племянницы утешал, вселял слабые надежды.
В один из дней Майя Ивановна заметила, что Марьяна особенно молчалива. Тетка попыталась её разговорить своим манером:
– Как там наша дорогуша Жанночка? Сержик от неё не сбежал?
– Все хорошо, тетя Маейечка, – уклончиво ответила ей Марьяна и вздохнула. – Хочешь чаю?
– Хочу, наливай. А Витя где?
– Он скоро зайдет за мной.
– Что-то ты невесела, моя милая.
– У меня опять болен Димочка.
– Опять простудился? Надеюсь, не воспаление легких?
– Ой, нет тетя Майя, совсем другое. Фимоз. Слышала про такое? У мальчиков случается.
– Что-то слыхала. И как лечат?
– Оперируют. Удаляют частично крайнюю плоть. Скоро ляжем с ним в больницу – уже выдали направление. Сейчас сдаем анализы. Так что некоторое время не увидимся. К тебе мама будет приходить, тетушки.
– Это что же, ему, бедняжечке, обрезание сделают? Как мусульманину?
– Выходит так. А что делать? Он писать не может. Как мочится, так плачет. Ой, тетя Маечка, у меня не ребенок, а мешок с болезнями. Он страдает, я терзаюсь.
– Мне-то известно, каково оно – хворать! Измучилась ты, Марьяна, вижу. Сын твой недужит, а ты, детонька, еще за мной ходишь. А вот я порадую тебя.
– Чем это?
– Давай-ка, зови, моя милая, сюда нотариуса. Оформим с тобой завещание, как положено. Сама-то я не доберусь до конторы.
– Ты о чем, тетя?
– Желаю тебе квартиру свою завещать. Больше мне нечем отблагодарить тебя. Умру, так вы с Витюшей приберетесь здесь на свой вкус и поселитесь. Район хороший. Будешь с Димочкой в парке гулять. Завтра и веди нотариуса. Подпишем – и делу конец. А там уж, сколько протяну, не обессудь. Полагаю, годик-полтора от силы мне небо ещё коптить.
Нотариуса привез на такси Виктор. Майя Ивановна церемонно и торжественно расписывалась на эпохальном документе, а Марьяна была спокойна и невозмутима. Она просто исполнила прихоть недужной тетки, и считала излишним оповещать об этом всю родню. Даже матери не обмолвилась.
